Сюжет Бабеля

- Когда меня выпускали на свободу, то вернули все вещи и бумаги. В этом учреждении существовала строгая форма. Я не сомневаюсь, что к Бабелю применили другую форму - “подлежит уничтожению”»{373}.

Простодушие Поварцова не вполне искренно — о том, что Каплер делится воспоминаниями о читке Бабелем пропавшего романа, ему было известно, как минимум, за два года до разговора со сценаристом — из книжки Федора Левина:

«Главу из этого романа он читал своим друзьям А. Каплеру и И. Бачелису» {374}.

А в остальном... Какие у нас основания не верить Каплеру? Ведь даже осторожный и придирчивый профессор Флейшман (Стэнфорд, Калифорния, США) решил, что «[х]отя рукописи этого произведения до нас не дошли, было бы ошибкой ставить под сомнение факт работы писателя над ним», — и сослался на приведенные показания Каплера{375}.

Но в том-то и беда, что Каплер беседовал не только с Поварцовым...

Вот еще одно воспоминание:

«Середина июля 1985 года. Ночь. Через месяц я оставлю Баку, перееду в горбачевскую Москву. Холодно прощаюсь с городом, он же, напротив, одаривает последними знаками внимания. Один из них - коротенький рассказ о Бабеле. К нам в гости приходит актер театра Рауф Ханджанов - между прочим, шекинский хан, - и я провожаю этого эстета и интеллектуала, вывожу из “бермудского треугольника” - нашего блатного района Кёмюр Мейданы. А он с подобающим актеру мастерством рассказывает мне, как сдружился однажды в пансионате с Алексеем Яковлевичем Каплером и как тот поведал ему совершенно головокружительную историю. Оказывается, Каплер последним видел Исаака Эммануиловича: Каплера вводили на допрос, а Бабеля выводили. Бабель был без очков, глаза его медленно подступили к Каплеру, передавая по эстафете тщету простой человечьей правоты. Бабель не поздоровался с кинодраматургом: не до знаков внимания на сталинской одной шестой. Каплера усадили на тот же самый стул, на котором сидел Бабель. Он окинул взглядом стол и увидел две папки. На одной стояла печать: “Хранить” - то был его, Каплера, сценарий, на другой: “Уничтожить” - роман Бабеля. Роман - о чекисте, возвратившемся в родную деревню (местечко?) строить новую власть, роман о земле и крестьянстве... По заверению Каплера, Бабель писал его давно, прятал в сундуке, иногда доставал что-то подправить и снова прятал. Случалось, читал друзьям отрывки. Одним из слушателей был Алексей Яковлевич. Он не сомневался в том, что буде роман дописан и уцелей, мы открыли бы для себя нового Бабеля - романиста»{376}.

Содержание главы из романа практически такое же, как было поведано Поварцову. Упомянуто и такое обстоятельство, как присутствие Каплера на чтении отрывка. Но имеются и дополнительные подробности.

Отвечая Поварцову на вопрос о судьбе рукописи, Каплер ограничился догадками:

«- Когда меня выпускали на свободу, то вернули все вещи и бумаги. В этом учреждении существовала строгая форма. Я не сомневаюсь, что к Бабелю применили другую форму - “подлежит уничтожению”».

А беседуя с Рауфом Ханджановым, Каплер уже преподносит догадки как действительный факт — на столе следователя он теперь «увидел две папки. На одной стояла печать: “Хранить” — то был его, Каплера, сценарий, на другой: “Уничтожить” — роман Бабеля».

Известно теперь Каплеру и то, что «Бабель писал его давно, прятал в сундуке, иногда доставал что-то подправить и снова прятал».

Но ведь, если верить Каплеру, Бабель к себе домой его не приглашал, и зачтение отрывка происходило на квартире Бачелиса — неужели Бабель и сундук с собой приволок?

Ответ находим у писателя Георгия Мунблита, который в своих воспоминаниях о Бабеле прямо так и написал, что году в 1936-м:

«<...> утром я позвонил у дверей крохотного двухэтажного особняка в переулке у Покровских ворот. Бабель сам открыл мне, и мы прошли в большую комнату первого этажа, судя по всему — столовую. Здесь хозяин указал мне на стул, а сам устроился на большом, стоявшем в углу сундуке.

Об этом сундуке я уже слышал прежде. Утверждали, что Бабель хранит в нем рукописи, тщательнейшим образом скрывая их от чужих взоров и извлекая на свет только для того, чтобы поправить какую-нибудь строку или слово, после чего снова укладывает назад пожелтевшие от времени листки, обреченные на то, чтобы пролежать без движения еще долгие месяцы, а быть может, даже и годы.

Теперь, увидев сундук своими глазами, я окончательно уверовал в правдивость этой легенды»{377}.

Так что с сундуком все ясно — Георгий Николаевич тоже был киносценарист и вполне мог поделиться воспоминанием с коллегой. Да и Каплеру ничто не мешало пролистать книжку Мунблита...{378}

Но главное — это, конечно, страшная встреча на Лубянке, невидящие и неузнающие глаза Бабеля... Действительно, жуть берет!

Но пугаться не стоит, поскольку произойти такая встреча никак не могла. Ни при каких обстоятельствах. Потому что посадили Каплера — за растление несовершеннолетней Светланы Сталиной — 3 марта 1943 года. Бабеля к тому времени уже три года не было в живых. Но Каплер увлекся и об этом позабыл... Или не знал.

А еще Каплер рассказал Поварцову —