Сиверсия

Он быстро оделся, взял ключи от машины, захлопнул дверь и проворно, как только мог, побежал вниз по лестнице к стоявшему у подъезда джипу.

Стоя на остановке, Алина старательно вытирала мокрое от слез и снега лицо носовым платком.

– Алина Кимовна! – вдруг услышала она за спиной.

Егор Серебряков вышел из патрульной машины и, счастливо улыбаясь, предложил:

– Давайте подвезу. Праздники. Маршрутки редко ходят.

– Спасибо, Егор! А я стою, стою… Никто меня везти не хочет. Снег идет…

– Видите, как я вовремя. Пойдемте!

Серебряков засуетился, деликатно помог ей стряхнуть с шубы снег, распахнул дверцу.

– Вам точно по пути?

– Конечно! – соврал Серебряков, скрыв, что уже вторые сутки дежурит у остановки в ожидании увидеть ее.

Черный джип бесцеремонно припарковался прямо напротив остановки и, нагло сдав назад, уперся в бампер «девятки» ДПС.

– Что за борзость? – Серебряков не мог сдержать изумления. – Я сейчас!

Стремительным шагом он направился к водителю джипа.

– Ну, козья морда, я те ща отымею!

Боковое стекло было чуть опущено, из образовавшегося проема белесыми струйками тянулся сигаретный дым.

– Инспектор ДПС Серебряков. Ваши документы.

Хабаров предупредительно опустил стекло.

– Я что-то нарушил? – вежливо осведомился он.

– Вы нарушили пункт 12.4 Правил дорожного движения, согласно которому остановка запрещается ближе пятнадцати метров от мест остановки маршрутных транспортных средств. Вы же – прямо на остановке!

– Разве?! – Хабаров с нарочитым вниманием посмотрел вокруг. – Извините. Я не заметил.

– Документы, пожалуйста!

– Может быть, простите на первый раз? – Хабаров был сама любезность.

– Документы!

– Я тоже трудно прощаю. Особенно когда вижу, как похотливый слизняк липнет к моей женщине! – он врезал Серебрякову кулаком по лицу.

От удара инспектор упал навзничь. Хабаров выскочил из машины, наступил на правую руку инспектора, которой тот пытался выхватить пистолет, другой ногой ему же на горло.

– Чего застыла? Иди в машину! – жестко приказал он Алине.

Но та не двинулась. Глазами, полными ужаса, она наблюдала эту сцену.

Хабаров выхватил из кобуры инспектора пистолет, ткнул дулом в глаз Серебрякову.

– Сядь в машину, я сказал! – в бешенстве крикнул он Алине и прибавил мата.

Она испуганно отшатнулась, побежала к машине Хабарова.

– Я тебя убью, если еще раз увижу возле нее! Кивни, если понял!

Хабаров сел за руль, резко рванул с места и погнал вперед, выбросив пистолет на дорогу.

С запрещенной скоростью 150 км/ч он гнал по молозагруженному в эти праздничные дни МКАДу.

– Что ты молчишь? Я тебя спрашиваю: что ты молчишь?!

Он едва сдерживал себя.

– Ты довольна?! Ты этого хотела?! – он в бешенстве врезал ладонями по рулевому колесу. – Я спросил, ты этого хотела?!

Алина не ответила. Хабаров резко затормозил посреди шоссе, включил «аварийку». Правой рукой он схватил Алину сзади за шею, притянул к себе. Глядя ей в глаза холодным немигающим взглядом, он занес левую руку с растопыренными, как когти хищной птицы, пальцами, над ее лицом, будто намереваясь вцепиться в него. Рука заметно дрожала, готовая вот-вот сорваться. От его взгляда холодело все внутри.

– Мне больно, – тихо, но твердо сказала Алина.

Его лицо дрогнуло, нервная усмешка исказила его.

– И мне…

Он расслабил руку и осторожно опустил ей на лицо.

Сомов нервно ходил по кабинету.

– Нет, я, конечно, все понимаю. Досталось тебе, Александр Иванович. Сходи в отпуск на недельку, с нашим психологом побеседуй. Но дать тебе отпуск за этот год сейчас я не могу! Никак не могу. Честное слово! Есть же утвержденный график!

– Андрей Сергеевич, а за тот год? Ты меня отозвал на две недели раньше. Еще дней двадцать у меня отгулов накопилось.

– И за тот не могу. Да что приспичило тебе? Что за срочность такая?

– Мне нужно.

Сомов по-женски всплеснул руками.

– А мне-то как нужно! Мне нужно, чтобы ты работал. Кем я тебя заменю?

– Да хоть Лаврикова поставьте. Толковый парень.

– Только не лезь в кадровые вопросы!

– Значит, отпуск не дадите?

– Не дам.

– Тогда увольняйте!

Хабаров бесцеремонно взял со стола начальника лист бумаги, ручку и стал писать заявление об увольнении.

Сомов встал у него за спиной.

– Ну, что ты… Что ты делаешь?! – он выхватил у Хабарова лист, разорвал. – Иди. Иди в свой отпуск. Честное слово! Сорок пять дней. Больше не дам.

Хабаров усмехнулся.

– Я постараюсь уложиться.

– Здравствуйте, Валечка, обладательница самого приятного голоса в эфире!

Диспетчер радостно встрепенулась, заулыбалась.

– Ой! Это вы…

– Я.

– Здравствуйте, Александр Иванович!

Хабаров протянул ей в окошечко диспетчерской перевязанную блестящей лентой коробку зефира.

– Ваш любимый, Валечка. Я зайду?

– Конечно, заходите!

Девушка покраснела, суетливой рукой поправляя прическу.

Хабаров вошел в диспетчерскую, взял стул, придвинул его вплотную к креслу Вали, сел, бесцеремонно положив руку на низенькую спинку ее кресла.

– Мы все так переживали за вас, – начала диспетчерша, смущаясь оттого, что он сел так близко. – Это все было так ужасно… Но вы такой молодец! Я даже ночью плакала, не спала, так за вас волновалась.