Сиверсия

Никита Осадчий сидел за столом в массивном кожаном кресле.

– Присаживайся!

Хабаров не двинулся с места.

Осадчий бросил на стол перед Хабаровым его бумажник. Хабаров взял его, открыл. Деньги и документы были на месте.

– В этом районе есть неэксплуатируемая станция метро «Дмитрогорская». Диггеры ее называют «станция-призрак». Знаешь?

– Знаю.

– По подземельям раньше ходил?

– Ходил.

– Отсюда до нее подземельями провести сможешь?

– Это невозможно. Нет карты.

– Есть карта! Будешь проводником. Ты нас выводишь, я оставляю жизнь твоим ребятам и рабочим и тебе, естественно.

– Я похож на идиота?

Осадчий усмехнулся, потер затылок.

– Времени мало. Давай быстро выясним, на кого ты похож.

В дверях появился автоматчик.

– Веди бабу сюда!

Сколько прошло времени? Минута? Три? Пять? Или все десять? Они молча смотрели друг на друга. Хабаров с удивлением спрашивал себя, почему у него нет ни страха, ни ненависти к сидевшему напротив бандиту. Спрашивал и не находил ответа. Что-то было не так. Их энергетика сошлась, точно пазлы в детской мозаике-головоломке.

«Видимо, те девять лет для меня не прошли даром…» – почти с сожалением подумал Хабаров.

Охранник втолкнул в кабинет Марину и взял под прицел Хабарова. Девушка упала на ковер, где еще не успела высохнуть кровь Брюса Вонга. Увидев кровь, она издала судорожный крик, вскочила и так застыла, не зная, что делать дальше.

Осадчий, между тем, подошел к Марине, схватил ее за волосы и приставил пистолет к виску.

– Так похож ты на идиота, спасатель?

Осадчий смотрел ему прямо в глаза.

В этом взгляде, как ни странно, не было ни превосходства, ни угрозы. Это был взгляд уставшего человека, взгляд безысходности и сожаления.

Теряя сознание, Марина стала медленно оседать.

– С кого-то надо начинать. Почему не с нее? После нее приведут другого, – бесцветным голосом произнес Осадчий. – Считаю до трех. Три!

– Я вас выведу.

В полумраке пещеры у пробитой спасателями замуровки топтались Тагир и Емельянов. Рядом стояли шесть объемистых саквояжей.

Увидев Хабарова, несшего на руках бывшую без сознания Марину, Емельянов нервно присвистнул:

– С бабой-то куда?

– Вдруг наш проводник передумает, – сказал шедший следом Осадчий. – Он ведь из той породы людей, которые чужую жизнь ценят выше собственной. Следовательно, угрожая ему персонально, мы не достигнем желаемого.

– Гениально, босс! – воскликнул Емельянов.

– Пройдите в тоннель. Заминирую дверь, – сказал Осадчий.

– С «секреточкой», как обычно? – спросил Емельянов.

Осадчий кивнул.

– Чтоб испугаться не успели.

В тоннеле Хабаров опустился на колени и положил Марину на землю.

Несколько раз он легонько ударил девушку по щекам.

– Марина, ты слышишь меня?

– Мужик, давай я ее автоматом по уху звездану, враз очухается! – заржал Емельянов.

Девушка судорожно вдохнула и открыла глаза.

Хабаров снял теплую форменную куртку, приподнял Марину и помог ей эту куртку надеть. Грязный, местами обгоревший халатик, коротенькая юбка и тонкая шелковая блузка в сыром холодном подземелье ее вряд ли согревали.

– С-сп-па-асибо… – запинаясь, произнесла она.

Он помог ей сесть, вскользь коснулся щекой ее щеки, удовлетворенно кивнул: температуры не было. Значит, ушивая рану, свою работу он сделал чисто и правильно.

– Все хорошо, девочка. Сейчас домой пойдем. Идти можешь?

Она кивнула, всхлипнула, дрожащими руками вцепилась в комбинезон Хабарова и зашептала:

– Вы только им меня не отдавайте!

Ладошкой он вытер ей слезы.

– У меня бинты в кармане остались. Давай-ка я тебе ноги перебинтую. Будет что-то вроде рейтуз. В подземельях холодно. Градусов до 15 мороза бывает. Не надо меня стесняться. Замерзнешь с голыми ногами.

– Я, знаете, всегда жалела, что жизнь моя скучная и однообразная. Глупо, правда?

В тоннеле показался Осадчий. Он был хмур и сосредоточен.

– Емельянов, вперед. Дама следом. Потом спасатель. За ним ты, Тагир. Я замыкаю. В дороге ни звука. Саквояжи не ронять. Привал по моей команде. Пошли!

Хабаров помог Марине подняться. Она честно сделала несколько шагов, а потом рухнула, точно подкошенная, содрав об острые камни коленки в кровь.

– Я ног не чувствую, – в ужасе прошептала она. – Совсем…

– Босс, проблему надо решать!

Тагир снял пистолет с предохранителя.

– Не надо ничего решать. Это нервное у нее. Это скоро пройдет.

Хабаров подхватил Марину на руки. Внезапная резкая боль резанула по спине, отняла дыхание. В глазах потемнело. Он отпрянул к стене, уперся плечом в каменный выступ, сжал зубы. В ушах зазвенело, стало жарко.

«Что это? Поясница? Нет. Тогда что? – он сделал глубокий вдох, боль не повторялась. – Нервы ни к черту…»

Он прижал Марину к себе.

– Я понесу ее.

– Босс? – Тагир ждал ответа.

– Пусть несет. Пошли!

Холодный сырой воздух перехватывал дыхание. Под ногами скрипела крошка красного кирпича, которым когда-то, очень давно, была выложена подземная галерея. То тут, то там попадались заиндевевшие островки. Отражаясь от них, лучи фонариков били прямо в глаза, вышибая слезы.

Поворот ключа. Скрип входной двери. Знакомый с детства шорох еловых лапок по обоям. Радостное: «Слава богу! Хабаров, ты дома!»