Скала Прощания. Том 2

– И больше вам уже не удастся вмешиваться – никому из вас! – Голос королевы норнов стал ужасающе пронзительным. – Фальшивый мир закончен! Закончен! Наккига отвергает вас всех!

Ситхи закричали от удивления и гнева. Ликимейя бросилась к потемневшей фигуре Амерасу, а лицо Утук’ку замерцало и исчезло из Туманного Фонаря. Свидетель погас, но лишь на мгновение. В его центре загорелась крошечная красная точка, которая превратилась в пылающее пламя, озарившее алым светом пораженные лица родителей Джирики и немой Амерасу. В нем появились две темные дыры, лишенные света глаза на лице огня. Саймон замер от жуткого страха, все мышцы у него дрожали. Холодный ужас исходил от мерцавшего лица, точно жар обычного костра. Амерасу перестала сопротивляться и застыла, словно превратилась в камень.

Новая мгла разверзлась в разгоревшемся пламени, под пустыми глазами. Раздался безжизненный смех. Саймон, которого отчаянно затошнило, мечтал только о том, чтобы оказаться отсюда подальше – он уже видел эту ужасающую маску.

Красная Рука! Он хотел прокричать эти слова, но страх перекрыл его слабое, свистящее дыхание.

Ликимейя выступила вперед, ее муж последовал за ней, чтобы помочь защитить Амерасу. Она подняла руки перед Туманным Фонарем и пламенным существом внутри. И ее окружило серебристое сияние.

– Отправляйся к своей высушенной госпоже и мертвому господину, Порочный, – воскликнула она. – Ты больше не один из нас.

Пламенное существо снова рассмеялось.

– Нет! Мы кое-что большее! Много большее! Красная Рука и ее господин стали сильными. Все сущее должно пасть перед тенью Короля Бурь. Те, кто нас предал, будут плакать и кричать в этой тьме!

– Здесь у тебя нет власти! – вскричал Шима’онари, сжав поднятую руку жены. Сияние вокруг них усилилось, и теперь серебряный лунный туман окутал пламенное лицо. – Это место тебе недоступно! Уходи прочь в свою холодную гору и черную пустоту!

– Ты не понимаешь! – воскликнуло существо. – Мы, все, кто когда-либо жили, вернулись из Небытия. Мы стали сильными. Очень сильными!

Пока пустой голос еще звучал в Ясире, перекрывая яростные и тревожные крики ситхи, существо в Туманном Фонаре внезапно метнулось наружу, превратилось в огромную колонну пламени и закинуло бесформенную голову назад в громоподобном вопле. Затем широко развело пылавшие руки, словно намеревалось сжать всех в обжигающих объятиях.

Жаркое, как солнце, пламя метнулось вверх, и бабочки, сидевшие на шелковых нитях, начали падать в пламя. Миллион бабочек одновременно вспорхнули и превратились в огромное огненное облако. С горящими крыльями они метались в воздухе, точно тлеющие угольки, врезались в кричавших ситхи, падали, ударяясь о ствол огромного ясеня. Ясира погрузилась в хаос и мрак, в котором вспыхивали яркие искры.

Огромное существо хохотало и горело, не испуская света. Более того, создавалось впечатление, что оно всасывало все яркое в себя, становилось плоским и росло. Дикий, извивавшийся сгусток тел окружал его, головы и руки кричавших ситхи метались силуэтами на фоне алого пламени.

Охваченный паникой Саймон огляделся по сторонам. Джирики исчез.

Теперь из хаоса возник новый звук, он стремительно усиливался, пока не стал равен ужасному веселью существа Красной Руки. Ясиру наполнил хриплый лай вышедшей на охоту своры собак.

Орда бледных существ заполнила Ясиру. Внезапно белые псы оказались всюду, в их узких глазах отражался адский свет существа, возвышавшегося в центре зала, псы лаяли, дико выли и щелкали красными челюстями.

– Руакха, руакха зида’я! – услышал Саймон крик Джирики, который находился где-то рядом. – Тси’э-иси’ха ас-Шао Иригу!

Саймон застонал, в отчаянии пытаясь отыскать хоть какое-то оружие. Гибкое белое существо метнулось мимо него, оно держало что-то в пасти, откуда что-то капало.

Джингизу.

В сознании Саймона возникло воспоминание. Как если бы пламя снаружи вызвало пламя внутри, пылающий язык памяти рвался вверх: черные глубины под Хейхолтом, сон о трагедии и призрачный огонь.

Джингизу. Сердце всей Скорби.

Буря хаоса набирала силу, тысячи глоток кричали в наполненной искрами темноте, пылавшие конечности и полные ужаса глаза, безумные голоса стаи Стормспайка. Саймон попытался удержаться на ногах, но потом бросился на землю. Разбежавшиеся в разные стороны ситхи нашли свои луки, и теперь в дымном воздухе летали стрелы, различимые только в редких полосах света.