Скала Прощания. Том 2

Они шли в ярком звездном сиянии вдоль щебетавшей, смеявшейся реки, и Саймону казалось, что он может почувствовать, как зеленые листья растут из голых веток и трепещущие цветы пробиваются из промерзшей земли, а их хрупкие лепестки раскрываются, точно крылья бабочек. Лес сбрасывал зиму, как змея старую бесполезную кожу.

Песня Адиту пронизывала все, точно единственная золотая нить в гобелене приглушенных тонов.

… Фиалки в тенях ушей Линкса.
Он слышит, как солнце встает;
Его шаг заставляет сверчков уснуть
И пробуждает белую розу…

Утренний свет начал проникать в Альдхорт, он распространялся ровно, словно не имел единого источника. Казалось, лес ожил, и каждый лист и ветка были напряжены в ожидании. Воздух наполнился тысячами звуков и запахов, звенели птичьи песни и гудели пчелы, Саймон чувствовал аромат живой земли, сладкое гниение поганок, сухое очарование пыльцы. Солнце, сбросившее покрывало туч, поднималось в небо, ставшее прозрачно-голубым над высокими кронами деревьев.

… Плащ поющего о небе подбит золотом, —

триумфально пела Адиту, и лес пульсировал вместе с ее песней, словно они были неразделимы.

Его волосы полны перьями соловья.
Каждые три шага он оставляет за собой жемчуг,
А перед ним расцветает шафран…»

Адиту остановилась и выпустила руку Саймона, и та упала вдоль тела, вялая, как вареная рыба. Адиту встала на цыпочки и потянулась, подняв ладони к солнцу. У нее было удивительно стройное тело.

Прошло много времени, прежде чем Саймон сумел заговорить.

– Неужели мы… – наконец начал он, – неужели мы?..

– Нет, но мы преодолели самую трудную часть, – сказала она, потом повернулась и бросила на него взгляд смеющихся глаз. – Ты так сильно сжимал мою руку, я боялась, что ты ее сломаешь.

Саймон вспомнил ее уверенные сильные пальцы и подумал, что такое едва ли могло случиться. Он ошеломленно улыбнулся и покачал головой.

– Я никогда… – Он не находил подходящих слов. – Как много мы прошли?

Вопрос показался Адиту странным, и она задумалась.

– Мы сильно углубились в лес, – наконец сказала она. – Да, довольно далеко.

– Вам удалось заставить уйти зиму при помощи магии? – спросил он, озираясь по сторонам.

Снег исчез, утренний свет пробивался сквозь кроны деревьев, проливаясь на влажную листву у них под ногами. В колонне солнечного света трепетала паутина.

– Зима не ушла, – ответила Адиту. – Это мы от нее ушли.

– Что?

– Зима, о которой ты говоришь, фальшивая, как ты и сам знаешь, – проговорила она. – Сюда, в истинное сердце леса, буря и холод не могут пробраться.

Саймону показалось, что он понял слова Адиту.

– Значит, вы прогнали зиму при помощи магии.

Адиту нахмурилась.

– Снова это слово, – сказала она. – Здесь мир исполняет свой истинный танец. То, что может изменить такую правду, есть «магия» – опасная магия, во всяком случае, мне так кажется. – Она отвернулась, очевидно устав от разговора. В характере Адиту была легкая склонность к мошенничеству – в тех случаях, когда речь шла о соблюдении норм обычной вежливости. – Мы уже почти на месте, так что необходимости в отдыхе нет. Ты голоден или испытываешь жажду?

Саймон сообразил, что ужасно проголодался, словно не ел несколько дней.

– Да! И то, и другое.

Адиту молча скользнула между деревьями, оставив Саймона стоять у ручья.

– Подожди, – бросила она на ходу, и ее голос вернулся к нему эхом, словно окружил со всех сторон. Через несколько мгновений она вернулась с красноватыми шарами в каждой руке. – Крейл, – сказала она. – Солнечный фрукт. Съешь их.

Первый солнечный фрукт оказался сладким и полным желтого сока, со странным пикантным послевкусием, что заставило Саймона быстро приняться за второй. После того как он съел оба, Саймон ощутил приятную сытость.

– А теперь пойдем, – сказала Адиту. – Я бы хотела сегодня до полудня, добраться до Шао Иригу.

– Что такое «Шао Иригу» и какой сегодня день? – спросил Саймон.

Адиту раздраженно посмотрела на него, если, конечно, такое земное выражение могло появиться на ее лице.

– Шао Иригу – это Летние Врата, естественно. Ну а что до твоего второго вопроса, я не в силах проделать необходимые измерения. Они для таких, как Первая Бабушка. Я думаю, у вас есть лунный период под названием «Аа-нии-тул»?

– Да, месяц анитул, – кивнул Саймон.

– Большего я сказать не могу. Да, сейчас этот, как ты его называешь, «месяц».

Теперь пришел черед Саймона испытать раздражение: это он и сам мог ей сказать – впрочем, в пути месяцы имели свойство проходить очень быстро. Однако он рассчитывал получить ответ на другой вопрос: как долго они сюда шли? Конечно, он мог спросить прямо, но почему-то понимал, что не получит ответа, который его устроил бы.