Скандальная любовь

Эффектная черная карета Клейборо с тремя львами на дверцах остановилась у особняка Шелтонов на Тэвисток-сквер. Настроение у герцога было приподнятое.

Но пока он ждал Николь в утренней гостиной, оно испортилось. Прошло пятнадцать минут, полчаса, три четверти, однако Николь так и не появилась.

Герцог вышел из гостиной и увидел явно встревоженного Олдрика.

— Ваша светлость! Не прикажете ли подать чаю?

— Где ее комната? — спросил герцог.

Олдрик замер.

— Ваша светлость… ваша светлость…

— Ее комната наверху?

— На втором этаже, — еле слышно произнес дворецкий, округлив глаза.

Герцог ждал.

— Пятая дверь слева, — прошептал Олдрик.

Герцог поднялся, шагая через две ступеньки, дважды постучал в пятую дверь и, не дожидаясь приглашения, вошел.

Николь была в одном корсете и нижней юбке. На кровати лежали горы шелка, шифона, тафты, бархата, тюля, шерсти, кашемира и даже мехов, по комнате были разбросаны перья, ленты, кружева и прочие аксессуары, а также перчатки и шляпные коробки. Пол был завален оберточной бумагой. У дивана высилась груда ридикюлей всех размеров, фасонов и цветов, какие только можно себе представить. Мадам Лавье стояла на коленях, подгибая подол платья из ярко-золотистого шелка. Рядом работали две молодые швеи. При виде герцога все замерли.

Первой пришла в себя Николь. Она прикрыла рукой груди, видневшиеся из отделанного кружевами корсета.

— Уходите!

Хейдриан понял, что она даже не собиралась сойти вниз, чтобы повидаться с ним.

— Выйдите все. Немедленно.

Через секунду в комнате остались только герцог и его невеста.

Николь попятилась, все еще держа на груди скрещенные руки.

— Вам нельзя находиться здесь. Может разыграться скандал.

— Скандал? — насмешливо переспросил он. — Все будут говорить, что это скандальная любовь!

— О! Я забыла о вашей игре.

Хейдриан криво усмехнулся и уставился на ее грудь с темными сосками, стянутую корсетом.

— Сколько бы мне пришлось ждать вас внизу, Николь?

— Вечность!

— Нельзя сказать, что вы благоразумны.

Он снова окинул ее взглядом. При мысли о том, что они одни у нее в спальне, а кровать совсем рядом, его охватило желание.

— Вы должны уйти. Зачем давать пищу для сплетен? — Она говорила едва слышно.

Он шагнул к ней.

— Будут говорить, что из-за любви к вам я забыл о чести.

— Вы сошли с ума!

— А вы, моя дорогая, трусиха.

— Я не трусиха, — процедила она сквозь зубы, схватившись за стойку полога. — Это вы трус. После того как я вам отказала, пошли к отцу просить моей руки.

Он замер. Потом схватил ее за руки и оттащил от стойки. Она закричала. Он встряхнул ее. Груди ее вывалились из корсета, и он не сводил с них глаз.

— Напротив, — шепнул он ей на ухо, — тот, у кого хватает глупости жениться на вас, самый храбрый.

— Вы можете пойти на попятную! — крикнула Николь. — Я не обижусь.

— Значит, вы не так чувствительны, как я. Я бы непременно обиделся.

И он прильнул губами к ее губам.

Она бешено сопротивлялась, пытаясь ударить его, и ей это почти удалось. Он схватил ее за запястья и швырнул на груду тканей, лежавших на кровати.

— Я вижу в ваших глазах страдание! Почему бы вам не признаться в своей ранимости? Почему вы отталкиваете меня? Заставляете терять контроль над собой?

— Конечно, это моя вина! — воскликнула она. Герцог всей своей тяжестью пригвоздил ее к кровати.

Он не ответил и неторопливо потянул красный шифон, который лежал между ними. Николь широко раскрыла глаза и дернулась, но он крепко держал ее.

Некоторое время она не двигалась, если не считать ее обнаженных грудей, которые вздымались, упираясь в его накрахмаленную рубашку.

— Нельзя ли прекратить всю эту ерунду? — спросил он.

— На кон поставлено мое будущее. Не думаю, что это ерунда!

— На кон поставлено наше будущее, — парировал он.

Она снова дернулась.

— Как вы смеете так поступать со мной, — прошептала Николь.

Его взгляд метнулся к ее обнаженным грудям.

— Сдавайтесь, Николь. Вы проиграли. Примите неизбежное. Через несколько дней вы станете моей женой.

— Я никогда этого не приму, — сказала она, задыхаясь.

— Вы не способны ничему научиться, — сказал он. На лбу его выступили бисеринки пота — он пытался справиться с собой, но не мог.

Их глаза не отрывались друг от друга. Он понял, что должен покориться страсти, бушующей в нем, и в этот момент она перестала сопротивляться. Вскрикнув, Николь закрыла глаза и выгнулась под ним.

Но ему не нужно было поощрений. Он раздвинул ей ноги и впился губами в ее губы. Его поцелуи были яростны. Она пылко отвечала на них.

В дверь постучали.

Хейдриан вскочил с кровати и подтянул наверх корсет Николь.

— Кто-то пришел, — торопливо прошептал он, подняв ее на ноги. Поправил рубашку и галстук и пошел к двери.

Пришла графиня. Хейдриан ничуть не сомневался, что она все поняла, хотя мило улыбалась.

— Добрый день, ваша светлость. Я подумала, не принести ли вам чаю, пока вы беседуете с моей дочерью.

— Вы очень любезны, — пробормотал он, бросив взгляд на Николь.

Та стояла к ним спиной, глядя в окно. На ней уже был халат из зеленого набивного шелка. Хейдриан не предполагал, что ситуация выйдет из-под контроля.