Скандальная репутация

– Ну, их здесь сколько угодно, – усмехнулся герцог.

– На самом деле я видела только одну. Большую и черную.

Он довольно рассмеялся.

– Не в бровь, а в глаз.

– Это уж точно. – Розамунда скрестила руки на груди.

– Ты намерена объяснить, куда направляешься? Надеюсь, ты не собираешься выходить из дома в одиночестве? Ата должна была предупредить тебя, что необходимо повсюду водить с собой горничную.

– Я отлично знаю, как важно создавать иллюзии. Но я ненавижу будить слуг без особой необходимости. И отлично могу дойти одна до Гайд-парка всего за две минуты. Если кого-то и шокирует мое поведение, то только молочников и уличных торговцев.

Люк воззрился на свою собеседницу с откровенным недоумением.

– Какого черта ты намерена делать в Гайд-парке, – он посмотрел на часы и почесал затылок, – в шесть часов утра? Ни одна леди в Лондоне не встает раньше десяти. И это я говорю только о самых ранних пташках.

– Именно поэтому я иду в парк сейчас. – Розамунда неожиданно поняла, по какой причине он сам на ногах в такое время. Вероятно, он провел ночь в доме номер тридцать четыре по Портман-сквер и теперь возвращается домой, воспользовавшись задней лестницей. Городской дом графини Шеффилд располагался на другой стороне площади, напротив Хелстон-Хауса. – Я уже говорила, что люблю сады и цветы. Они всегда молчат.

Герцог взял ее за руку и повел вниз по задней лестнице.

– Я не знаю, почему ты смотришь на меня так, словно я только что совершил убийство, но все равно не допущу, чтобы ты бродила по улице одна. Если ты не можешь обойтись без свежего воздуха, я иду с тобой.

– Да? – процедила она, постаравшись вложить в это короткое слово максимум высокомерия.

– Да. – Он снял касторовую шляпу, которую обычно носил. – И горничную придется взять. – По зову Люка из кухни появилась разбитная девица в фартуке, и через несколько минут все трое уже были на улице. Девица уныло тащилась следом за хозяевами.

Прохладный свежий воздух вернул Розамунде бодрость духа.

– По какому маршруту ты хотела бы пойти? – поинтересовался Люк через несколько минут после того, как они вошли в парк.

– Я хотела бы начать от деревьев на северной стороне. Там, если повезет и если прийти очень рано, можно увидеть дуэль. А потом…

Герцог остановился так резко, что помощница кухарки, временно возведенная в ранг горничной, уткнулась ему в спину.

– Бога ради, Розамунда, ты сошла с ума? – Он потряс головой. – Я мог бы привести множество причин, по которым ты не должна подвергать себя такой опасности, но если ты их сама не поняла в столь почтенном возрасте, боюсь, что случай безнадежный.

Ее глаза изумленно округлились.

– Почтенный возраст? Что ты… Люк ее перебил:

– Нет, Розамунда, я действительно не понимаю. Что тебя привлекает в этом зрелище?

– Просто…

– Просто что?

– Ну, понимаешь, всегда интересно получить очевидное доказательство того, что кому-то еще хуже, чем тебе.

Люк расхохотался.

– Розамунда, ты не можешь говорить серьезно.

– Почему? Я вполне серьезна. Кроме того, это весьма занимательное зрелище.

– Судя по всему, ты не ищешь легких путей. Я мог бы с успехом использовать тебя в сражениях.

– Не знаю. Похоже, сегодня никаких дуэлей не будет, – сказала она, вглядываясь вдаль сквозь густые заросли берез. – Ну и ладно. Тогда давай пройдем в Грин-парк. – Она остановилась и сорвала несколько полевых цветков.

– А что ты хочешь увидеть в Грин-парке? Кстати, не могла бы ты идти немного помедленнее? Иначе ты прикончишь несчастную Салли.

Розамунда остановилась.

– Именно поэтому я никогда не прошу никого меня сопровождать. У твоих несчастных слуг и без того слишком много работы. – Она замолчала, очарованная зрелищем: из конюшен выводили на утреннюю разминку великолепных лошадей. В это время Салли удалось догнать их, и все трое двинулись вперед. – Если честно, я провожу не много времени в Грин-парке. Ты же знаешь, там почти нет цветов.

– Нет, я этого не знал. А почему?

– Из-за прокаженных?

– Что?

– Больница Святого Джеймса хоронила их там в безымянных могилах. Считается, что в этом месте все до сих пор осталось мрачноватым и унылым из уважения к мертвым.

Герцог покачал головой.

– Откуда ты все это знаешь?

– У тебя в особняке отличная библиотека. А мне делать нечего – только помогать в устройстве бала и держаться подальше от окон. – Они вошли в маленький парк, и Розамунда принялась разбрасывать сорванные ею цветы.

– Это, насколько я понимаю, для мертвых?

– Конечно, – пробормотала она, чувствуя себя довольно глупо. – Будь я прокаженной, мне бы хотелось видеть цветы, а не только землю и траву.

Герцог кашлянул.

– Мне очень жаль, – сказал он, – что тебе приходится проводить все дни в Хелстон-Хаусе. Понимаешь, если бы у нас была хоть малейшая возможность…

– Не стоит об этом говорить. Я стараюсь делать все, чтобы помочь вам. Это самое малое, что я могу сделать после всех усилий, предпринятых тобой и бабушкой. Мне только жаль, что я ничем не сумею отблагодарить за добро. Знай, что, даже если не повторяю этого ежеминутно, я вам очень благодарна. Наверное, мне стоило это как-то показывать.