Скандальная связь

– А почему нет? – мягко улыбается везунчик. – Стоит только очень сильно чего-то захотеть. И неважно, какие корни. Рим – увлекающаяся натура. И целеустремленная. Мать у него была болгаринкой, а отец цыган, да. Из Бургаса. Потом у них что-то случилось в семье, раскол какой-то, и они в Россию с женой перебрались, дед здесь родился. Я лишь в общих чертах спец по фразочкам, которые Рим бабуле иногда нашептывает. Особо не вникаю и культурой этой не интересовался. Да никто и не настаивал. Абсолютная демократия в семье.

Даже интересно становится взглянуть на отца Эрика и Яниса. Внешность у братьев яркая и запоминающаяся. Особенно сломанный нос Яна. И похоже, он к цыганским корням не имеет никакого отношения.

– Ладно, давай твой фильм смотреть. До утра отложим все извращения. Я тоже, по ходу, объелся.

– Слава богу, – шепчу я и тут же получаю шлепок по заднице. 

– И спать хочу. – Везунчик устало прикрывает глаза. – Если серию посмотрю, и то хорошо. Не дрейфь, Рина. Таким активным все время не буду, – говорит он, зевая, и кладет руку мне на коленку.

Эрик засыпает почти сразу.

Я не придала значения его словам, что он не всегда таким активным будет, но спустя несколько дней замечаю, что с везунчиком действительно что-то не так. Секс стал реже, Эрик быстро устает, много спит. В один из дней, когда извращугу в очередной раз вырубает, я беру телефон с тумбочки, одеваюсь и выхожу на улицу. Сажусь на ступеньки и набираю Яниса. 

– Да, Рина, – отвечает он после пятого гудка. 

Голос уставший и тихий. Может, отдыхал, а я разбудила? 

– Не отвлекаю? – спрашиваю, втягивая в себя прохладный воздух. 

– Пять минут найдется. Говори, что там у вас.

– Эрик последние дни много спит, мало пьет жидкости, выглядит вялым, как будто дезориентированным. Я переживаю за него и не знаю, кому еще звонить.

– Колеса глотает какие-то? Из-за них?

– Да. Антибиотик и обезболивающее. Но я не пойму, зачем сейчас и в таких количествах. Когда у него операция?

– На следующей неделе. Во вторник. Витя завтра приедет за вами в первой половине дня. 

– Что? – Сердце падает вниз. – Во вторник? Так скоро? Эрик ничего об этом не говорил… 

Ян громко хмыкает и тяжело вздыхает. 

– Вот дурак. Вы точно с ума друг друга сведете.

Названия препаратов, которые принимает Эрик, я не видела: он привез их разложенными по контейнерам и закидывает в себя строго по часам, мне наказал ничего не спрашивать. Я и не спрашивала, а он, оказывается, к операции готовится? Тихушник… Но зато теперь понимаю, почему везунчик такой странный.

– Ибрагимов ведь не попытается как-то навредить Эрику? А еще иск… – озвучиваю опасения.

– Отец теперь занимается всеми вопросами, которые касаются вашей бывшей фирмы и этого мудака. Забей и не вникай. Взрослые дяди сами всё решат. Эрик свое защищал и правильно сделал, разбив Ибрагимову лицо, – глухо посмеивается Янис в трубку. 

– Он сам потом в Мюнхен с разбитым лицом приехал и свежими ссадинами. Ты не в курсе, откуда они?

– Без понятия, – озадаченно произносит Ян. – Может, с Измайловым где отжигали?  

– Может. Ты сейчас в Москве?

– Нет. В командировке. Но к его операции вернусь. Если что, буду на связи.

– Спасибо за информацию.

Завершаю разговор и возвращаюсь в дом.

Эрик спит, а я больше не могу сомкнуть глаз. Когда утром за нами приезжает Витя, у меня горло сжимает спазмами. Не хочу уезжать. Не хочу в Москву. Страшно за Эрика, потому что до операции остаются считаные дни, а он так ничего и не сказал о госпитализации. Если бы не мой звонок Яну, то перед фактом поставил бы, отправляясь утром в клинику? Понимаю, что везунчик переживает, но ведь и я не меньше!

Домой мы возвращаемся под утро. Эрик выглядит сильно уставшим. Принимает душ и заваливается спать, а когда просыпается, звонит Вите и просит отвезти его домой, а потом в клинику. Почти всё, как я и думала… Эгоист.

– Я в курсе, что у тебя через несколько дней операция, – шепотом говорю, вставая с кровати.

– И я в курсе, что ты в курсе. Ян тебя сдал. Останешься дома, ладно? Не карауль меня в день операции в больничке. Пожалуйста.

Взгляд Эрика прямой и чистый, меня режет от него на куски.

Отрицательно качаю головой. 

– Это жестоко, Эрик... Так нельзя...

– Зато честно. К тому же там будут родители. А у Яна только к вечеру получится приехать. Я всерьез опасаюсь за твое психологическое состояние, потому что отец, когда на эмоциях,  может быть резок в высказываниях. Не нужно, Рина. Позови Жанну, но останься дома, хорошо?

В глубине карих глаз вижу не высказанные вслух опасения, и от этого еще тревожнее. 

– Мне все равно, что скажет твой отец. Я хочу быть рядом. 

Эрик тяжело дышит и какое-то время молчит. 

– А я не хочу в оперблок, но вариантов, увы, не много. Иногда чувства идут вразрез с желаниями. Нужно быть сильной, лори. И делать так, как говорят старшие. Мы договорились? Будь гибче, – подсказывает он. 

– Хорошо. Останусь дома, – тихо отвечаю то, что везунчик хочет услышать.

Гибче – это сказать «да», но сделать по-своему? 

Эрик продолжает сборы. Наблюдаю, как он надевает часы на запястье, берет зарядку от телефона и еще кое-что из вещей. 

– Я могу к тебе приехать?