Скандальная связь

– Не стоит. Я позвоню вечером, немного поболтаем. Представь, что в командировку уехал. Мне сдавать кучу анализов, в промежутках попрошу колоть снотворное. Мы оба понимаем, что операция в моем случае неизбежность и с ней не стоит тянуть, чтобы риски были минимальны. Все будет хорошо, – заверяет он.

– Ты бы не оставил меня одну, – выдавливаю из себя, и почему-то становится дико страшно.

Эрик подходит ближе и обхватывает ладонями мои плечи, заглядывая в глаза.

– Ты и не оставляешь. Я не хочу уезжать, Рин. Самочувствие паршивое. Не делай мне еще больнее, ладно?

Я киваю. Но на душе становится так тяжело от его слов и уставшего голоса... Мне стоит больших усилий взять себя в руки и улыбнуться.

Везунчик обнимает меня, что-то тихо бормочет на своем тарабарском, целует в уголок губ. Даже не пытаюсь узнать, что он сказал, просто повторяю про себя, чтобы не забыть, а когда дверь за Эриком закрывается, нахожу перевод в гугле и даю волю слезам. Я тоже тебя люблю, везунчик, и буду ждать новой встречи. 

В день, когда у Эрика назначена операция, меня будит какое-то неясное предчувствие. Сердце стучит в висках, голова раскалывается, и от волнения мутит. Я нарушаю обещание оставаться дома и еду в клинику. Плевать, что скажут родители Эрика. Я и так поняла, что они против нашего союза. Но дома, в четырех стенах, тронусь умом.

Ян скидывает адрес в сообщении и говорит, что, как только прилетит, сразу отправится к нам. В регистратуре узнаю, что операция уже началась. На это я и рассчитывала, потому что обещала везунчику не давать новых поводов для беспокойства. Надеюсь, он тоже будет ко мне благосклонен и мы увидимся с ним через несколько часов.

Заметив красивую пару, понимаю, что это родители Эрика. Высокий мужчина в сером деловом костюме обнимает за плечи черноволосую женщину. Она все время дрожит. Возможно, со стороны я выгляжу не лучше. Сама была бы не прочь в эту минуту опереться на чье-то крепкое плечо. Прислоняюсь к стене и стою так почти пять часов, пока длится операция, всячески гоню от себя мысли, что что-то пошло не так. Я в курсе, сколько обычно идут подобные хирургические процедуры, к тому же есть протокол... Господи, пусть я ошибаюсь и с везунчиком все будет хорошо.

Врач выходит из оперблока через шесть часов и направляется к родителям Эрика. Я приближаюсь, и до меня доносятся обрывки слов о медикаментозной коме, остановке сердца во время операции, тяжелом состоянии пациента и долгом восстановительном периоде. Все это с обилием терминов, о которых я немного знаю, но сейчас ничего не могу вспомнить. В голове вата, и коридор плывет перед глазами. В ушах начинает сильно шуметь, колени вмиг становятся слабыми. Сползаю по стене вниз и сижу на корточках какое-то время, отказываясь верить в то, что услышала.

В себя прихожу не сразу. Нервы бьют с такой силой, что не просто потряхивает, а трясет, и я не знаю, как быть дальше. Хочется рыдать, но слез почему-то нет. И к Эрику никто сейчас не пустит, а мне жизненно необходимо его увидеть, хоть одним глазком, и сказать, что люблю, что не смогу без него... Ведь он обещал, что мы скоро встретимся… Обещал! За что ты так со мной, везунчик?

– Регина, – слышу над собой низкий и глубокий голос, так похожий на голос Эрика. 

Поднимаю голову и вижу отца везунчика. 

– Поезжайте домой. Вам позвонят, если Эрик придет в себя. Сейчас ни вы, ни мы ничем ему не поможем. Нужно ждать.

В голосе холод, глаза как неживые. Я проглатываю ком в горле, неотрывно глядя в такое знакомое лицо. Оказывается, Эрик – копия отца. И примерно так будет выглядеть через несколько лет. Если придет в себя...

– Вызвать вам такси? – спрашивает Артур Ремович.

– Я на машине… 

Багдасаров как будто еще что-то хочет сказать, и похоже, не очень приятное, судя по тому, как сжимает челюсти, но, передумав, отходит в сторону. Несколько минут я смотрю перед собой невидящим взглядом, держась за ноющий живот, а потом заставляю себя подняться и идти к лифту. Чувствовать слабость там, где нельзя давать слабину, – невыносимо. 

Ничего не вижу. Как в прострации нахожусь. И перед глазами постоянно лицо Эрика…

– Регина, – останавливает Янис.

Я не заметила, когда он появился. Янис трогает за плечо, но я сбрасываю его руку и захожу в лифт. Отвожу глаза.

– Подожди внизу, я сейчас, – просит он надтреснутым голосом и быстрым шагом направляется к родителям. 

Не хочу никого ждать. Иду к машине и сажусь в «Жук». Завожу двигатель и выезжаю с парковки. Не знаю, сколько времени провожу за рулем. Останавливаюсь в каком-то небольшом парке. Я здесь впервые и без навигатора вряд ли выберусь, да и не хочу больше никуда ехать. Кажется, приехала… 

Телефон в кармане плаща без конца вибрирует. Я перевожу его в беззвучный режим, сжимаю онемевшие пальцы в кулак и гоню от себя ужасные мысли, которые не отпускают ни на минуту. Сдавливают в плотное кольцо, выбивая из легких воздух и сея панику в мыслях. Нужно как-то взять себя в руки. Как-то. Только не знаю как. Ищу, за что бы зацепиться, но ничего не получается. Как будто сломалось что-то внутри.