Скарабей

Всю жизнь Марципан, сам того не осознавая, стремился подражать Родовскому. Он перенял походку режиссёра, манеру общаться. Это у Родовского Марципан научился звать всех уменьшительно-ласкательными именами и держать благодушную улыбку при разговоре. Уже тогда, впервые очутившись в квартире знаменитого режиссёра-сказочника, юноша понял, что хочет жить так, как живёт он. Иметь замшевую куртку, прислугу. Хочет, чтоб у него был уютный дом с картинами на стенах, с полами, устланными ворсистыми коврами, с добротной мебелью, шёлковыми абажурами и электрическим камином. Этот камин поразил Марципана. Его невозможно было отличить от настоящего. В нем словно бы гудели дрова, рассеивая по комнате сосновый дух. Красные отсветы огня ложились на лица гостей, придавая собранию некую таинственность. Казалось, что там, на Тверском бульваре, сошлись члены Английского клуба, а вовсе не обычные гости. Они были другие, друзья Гриши и Родовского. Таких людей Марципан раньше не встречал.

Гостей было девять человек. Все они были успешные, небедные люди возраста Миллера и немного старше. Марципан сразу узнал двух знаменитых актёров. Ещё двоих, как выяснилось позже, художника и директора музея, он видел впервые. Остальные были начальниками с Мосфильма. Заметно было, что все гости Родовского не только давно и близко знакомы, но связаны чем-то большим, нежели простые приятельские отношения. Они понимали друг друга с одного беглого взгляда или вздоха. У них было нечто общее, какая-то тайна, комната за семью печатями. Непосвящённым туда входа не было. Позже Марципан узнал эту тайну, а тогда он был чужаком в компании очень близких людей. Позже он стал завсегдатаем и полноправным участником таких сборищ, но тогда, в первый раз многое его поразило.

Помимо гостей на вечеринке присутствовали студенты театрального вуза и юноши из кордебалета. Штук семь или восемь. Они сразу не понравились Марципану. Эти ломучие молодые люди изо всех сил старались угодить гостям, а на него смотрели с насмешкой и свысока. Они расставляли приборы, подавали на стол, открывали вино, зажигали свечи и громко восхищались остроумием гостей. Каждую шутку они встречали восторженными возгласами и аплодисментами. Марципан чувствовал себя неловко. Краснел, потел, не знал, куда девать локти, как пользоваться ножом. Он случайно икнул и опрокинул на скатерть бокал с шампанским. Но главное, он не имел удержу в еде, что по этикету считалось неприличным. Однако жареная утка, капустная кулебяка и грибы в сметане были так соблазнительно хороши, что Марципан не устоял. Он ел и ел, а Миллер исподтишка любовался своим молодым другом и следил за тем, чтобы тарелка его не пустела. Судя по поведению гостей, по их улыбкам, взглядам, Марципан им понравился. Зато совсем не понравился их младшим товарищам. Они посматривали на розовощёкого толстяка с нескрываемой иронией. Кто-то из них даже промычал слово «Гаргантюа».

– Когда я был молод, – задумчиво произнёс Гриша в ответ на язвительные улыбки молодых людей, – то мог за обедом съесть быка и остаться голодным. – И засмеялся.

– Представь, Гришенька, и я тоже, – добродушно подхватил Родовский. – Но годы идут, добавляя нам болячек и оставляя всё меньше радостей. В том числе и гастрономических.

В угоду хозяину, и молодые люди с умильными улыбками уставились на Марципана, отчего тот подавился утиной костью.

После ужина гости уселись за настоящий, покрытый зелёным сукном карточный стол и углубились в игру. А молодые люди встали за их спинами, изображая то ли болельщиков, то ли массовку. Марципан не знал чем заняться. Он прошёлся по комнате и обратил внимание на интересную деталь. У Родовского было множество изображений одного и того же жука. На скатерти, на рояле, между потрёпанными корешками книг, в основании подсвечников – везде были жуки. Янтарные, малахитовые, бронзовые и просто вышитые на салфетках гладью. Крупные, средние, маленькие. Марципан разглядывал их с таким неподдельным интересом, что один из молодых людей, подойдя сзади, не преминул спросить:

– Понравились вам жучки?

Марципан радостно кивнул.

– Это скарабеи, – глаза молодого человека загадочно блеснули. – Символ мужества и воинственной добродетели. Их почитали в древнем Египте. Жители страны фараонов и пирамид изображали этих жучков на подножиях статуй своих героев. Они были уверены в божественном происхождении скарабеев и считали, что все они одного пола…

– Одного? А какого? – спросил Марципан со свойственной ему непосредственностью. И покраснел, сознавая нелепость своего вопроса. Молодой человек смерил его высокомерным взглядом и процедил:

– Мужского! Какого же ещё?

Он хмыкнул и исчез также внезапно, как появился, а гостей позвали пить чай. К чаю был замечательный яблочный пирог и много сортов варенья. Ближе к полуночи Миллер пошёл проводить Марципана. Поймал ему такси и отправил домой, а сам остался у Родовского до утра.