Скарабей

Съёмки на натуре шли до глубокой осени. Сначала в Ялте, потом вблизи города Калинина. Миллер уже тогда называл его Тверью. Окрестности Твери были необычайно живописны. Их лагерь раскинулся на безлюдном берегу Тверцы, одного из притоков Волги. Марципану запомнились даже не сами съёмки, а полуночные бдения у костра с весёлыми байками, анекдотами и жгучими романсами под гитару. После суровой холодной Москвы, Переделкинского угла, собачьего питомника он словно очутился на другой планете. Там были розовые рассветы и багровые закаты. У ног плескалась тихая река, а сами ноги тонули в золотом песке. Там на крутом берегу стояли корабельные сосны и молча смотрели на противоположный берег, на ромашковые поля, над которыми порхали стайки бабочек, «шоколадниц», «лимонниц» и прозрачно-голубых стрекоз.

Миллер во время съёмок всегда находился рядом. Неопытный Марципан был благодарен ему за поддержку. Свободное время они тоже проводили вместе. Купались, гуляли. Гриша при этом всё время говорил. Он постоянно рассказывал что-то, читал стихи, шутил. Жизнерадостному, но простоватому юноше было интересно с Миллером. Они общались на равных. Марципан не чувствовал разницы в возрасте. Ему казалось, что они с Гришей одногодки. Миллер был по-ребячьи смешлив и невоздержан на язык. В нём не было ничего «гусиного», никакой взрослости, важности. Он охотно впустил Марципана в свой внутренний мир, где привычные явления и обыденные вещи вдруг становились объёмнее, ярче, приобретали новое звучание и смысл. У Гриши было особое видение мира, присущее талантам. Он был начитан, любил музыку, превосходно разбирался в живописи. Но долго находиться на природе не мог. При малейшей возможности Миллер сбегал в город. Неважно, была ли это Москва или какой-нибудь заштатный городишко, ближайший к съёмкам…

Они с Гришей были в Ростове. Наслаждались малиновыми перезвонами тамошних колоколов. Любовались в Суздале шедеврами деревянного зодчества. В Вышнем Волочке, который Миллер восторженно называл «русской Венецией», бродили вдоль бесконечных зеркальных каналов. На базаре в Валдае Миллер купил себе и Марципану ямщицкие колокольчики и рассказал ему легенду про двух возлюбленных, монахов. Они были изгнаны из обители за содомский грех и покончили с собой, бросившись в Валдайское озеро. Уже потом Марципан понял, что эту «легенду» Гриша сочинил сам, что называется «на ходу». Он вообще любил приврать. Но сердиться на него за это было невозможно. Как в каждом талантливом человеке, в нём словно бы работал постоянный генератор, преображающий унылую действительность в яркие сочные образы, выплёскивающий из себя оригинальные идеи. Вылазки в старинные города, с сувенирами, блинами и квасом Гриша называл «прогулками по Руси».

Последние съёмки проходили в Новгороде. «Господин Великий Новгород» встретил их осенними холодами. Снимали в Кремле, на реке Великой. Ветер поднимал на воде рябь и гнал по тротуарам ворохи красных и жёлтых кленовых листьев.

Марципан так сроднился с Миллером, так сблизился с ним душевно, что по возвращении в Москву уже не мог представить своей жизни без него. Он надеялся, что дружба их не прекратится. Но в столице Гриша вдруг надолго исчез. Родовский монтировал картину. Марципана, как было обещано, он взял помощником режиссёра. Работы было мало, и юноша большую часть дня слонялся по студии, сидел в кинозалах, пил кофе в буфете и… скучал. Ему не хватало старшего друга. За лето он настолько привык к Миллеру, к его разговорам, шуткам, приколам, словечкам, что общение с другими людьми уже казалось ему пресным.

Гриша появился только в декабре, на озвучке. Он был небритый, исхудавший и какой-то скучный, с потухшими глазами. Позднее Марципан узнал, что у Миллера время от времени случались приступы жесточайшей депрессии. Они могли длиться как угодно долго.

– А, Марципан!.. – сказал Гриша удивлённо. Так, словно встретил давно забытого друга детства. Марципану стало обидно. Он понял, что Миллер совсем не думал о нём все прошедшие месяцы, что их общение для него ничего не значило. И всё-таки он был рад видеть Гришу. Он утешал себя тем, что Миллер – известный на всю страну артист, что в Москве у него свой круг друзей и знакомых, а он, Марципан, всего лишь «хлопушка», помощник режиссёра, и должен спрятать обиды подальше и вообще соблюдать дистанцию.

Весной Родовский сдал фильм, которому присвоили вторую категорию. Для детской картины это было совсем неплохо. Первой категории удостаивались только высокоидейные «глобалки» и «нетленки» о Революции и Великой Отечественной войне.