Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде

– Вот видите, и терпентин на что-нибудь полезен – и народ, ежели его научить, может хоть газету выпускать! – радовалась Лиза, хотя и понимала подводные камни сего предприятия.

– Так это и зайца можно на барабане играть выучить, только какая ему будет с того прибыль? – сомневался Платов.

– Сочинитель должен исследовать истину, а тут без управ благочиния, то есть цензуры не обойтись – иначе все будет противоречить не только нравственности, но и закону божиему! – граф Г. наслушавшись проповедей отца Силуана теперь без упоминания Его имени всуе и шагу ступить не мог. Однако хоть и с цензурой, но комментатор был оставлен, к удовольствию охочих до соленого словца зрителей.

– Тренируйтесь усердно, за бога, царя и отечество! – наставлял Платов крестьян-атлетов, обходя ежедневно бегунов, лучников, стрелков, борцов, жокеев и прочих, и для внушительности грозя нагайкой. Граф Г. делал то же самое, прибавляя только: «Помните, вы должны не посрамить отчизну нашу!»

– Мы никому ничего не должны! – нагло ответила бойкая девка-бегунья, глядя графу прямо в глаза и поинтересовалась: – А если я ай-Лимпиаду выиграю – вольную дадут?

Опешив от такой дерзости, граф Г. хотел сразу приказать выпороть ее на конюшне, но тут заметил что девка была очень даже ничего. «А может и правда вместо пяти рублей серебром и чарки водки дать призерам вольную?» – подумал он, но ничего не сказал опасаясь насмешек Лизы и Платова за такое вольнодумие и вольтерьянство, и только велел бойкой девке прийти к нему вечерком на сеновал для подробного инструктажа дабы лично жестоко отодрать ее за бунтарство.

Разумеется наглая девица захотела придти с кузнецом, чтоб он зафиксировал графское предложение руки и сердца железными клещами, но путем недолгих переговоров и посулов графу Михайле удалось как-то обойти этот щекотливый вопрос. Падкость простонародья на деньги сработала и на этот раз, что конечно объяснялось тяжелыми условиями жизни в крепостной России и необходимостью небогатым гражданам продавать проклятым богатеям свой труд и самих себя любимых, желательно подороже.

Но Михайлу несколько огорчила необходимость платить за народную любовь – денег было не жалко, но его уверенность что с годами он становится только лучше, как выдержанный французский коньяк, несколько поколебалась, впрочем наш великолепный граф тут же нашел сему объяснение в отсутствии у девок из народа тонкого художественного вкуса. Кроме того девица хоть и томно стонала, поддергивала животом и кричала в самые ответственные моменты «наддай», но поутру накинувши рубашонку смотрела на его сиятельство весьма насмешливо как бы намекая что не может быть любви и дружбы между эксплуатируемым и эксплуататором.

– Ах, все-таки насколько же это ужасно – просыпаться поутру около неизвестно кого, грязной дворовой бабы, чувствуешь как будто тебя изнасиловал дворник, причем оглоблей! – жаловался на утро граф Г. Лизе – мысленно. К несчастью оказалось что он размышлял вслух, а Лесистратова как раз была подле него.

– Вы опять связались с какой-то хохляцкой шлюхой? Поют эти сучки длинноногие хорошо и любятся как крольчихи а вы и рады! – выговорила ему Лесистратова с гневом в голосе.

– Это не повторится более никогда! – отвечал ей граф Михайло с жаром и как будто искренне.

– Ну никогда – это уже лишнее, но помните – я рядом. Высоко сижу, далеко гляжу – не садись на пенек, не лижи пирожок!

– Могу ли я забыть, – заныл граф Г. и все снова вернулись к реальности.

Отдельно встал вопрос о призах и медалях для победителей. Конечно Левша со товарищи мигом настряпали целую гору кубков наподобие тульских самоваров, и в медалях на желто-черных ленточках гербовых цветов с державным двуглавым орлом тоже недостатка не было, однако нельзя было сразу догадаться какой-такой самый главный кубок вручить державе, собравшей на ристаниях более всего золота.

– Победителя не судят, а награждают по заслугам! – поясняла Лесистратова. – Вот только как?

– А если отмечать каким-нибудь боевым знаменем, вроде штандарта? – вопросил граф, но Лиза сказала что это дурновкусие – подумают будто в России одни скряги живут и золотой запас кончился. Решено было награждать за державные успехи все-таки реальной и чисто конкретной наградой а не фантиками на древках.

Правда тут появились вопросы – стоит ли засчитывать только медали высшей пробы, сварганенные действительно в основном из благородного металла, или же пригодятся и прочие – серебряные, из столового серебра, бронзовые из самоварного золота, и не следует ли считать все вместе или даже взвешивать и мериться на общий вес. Экспедиционеры сидели и чесали свои умные или красивые затылки, но мысли разбрелись и не собирались.

– Можно три пуда золота на кубок, а сверху алмаз «Орлов»! – предложил Платов, погладив усы. – Сразу скумекают что к чему!

– Нет, Матвей Иваныч, так хвастать богатством нам негоже. Тут надо что-то умственное, остроумное, – заметила Лиза.

– Но что же именно?