Сказ Про Иванушку-Дурачка. Закомуришка тридцатая (СИ)

– Ш-ш-ша! Умный бы ты был, Ивашка, человек, – кабы не дурак! Фиг с ней, с лошадкой и ее виршами! Надо пораскинуть умом вот о чем: нам бы лошадка ружье везла, а мы бы за ней по-пластунски ползли б! Неспеш-ш-ша, понимаешь!

– И-го-го!

– Ты это к чему, Гоша?

– А к тому! Чтой-то мне подсказывает, Иоанн, шо тебе сей же секунд следует слезть с лошади!

– И-го-го!

– Это еще зачем?

– Дабы не торчать как приторчень*, однозначно!

– А шо?

– А вдруг впереди – вторая засада, курица-помада?

– Ну и чё?

– Верь не верь, кавалерист – изумительная цель!

– Не бойсь ни фига: небось пронесет!

– Небось ни фига не пронесет! Лучше всё-таки предостеречься и слезть с лошади, однозначно!

– И-го-го!

– Да ты, Гошка, оказывается, трус, ёшкина кошка!

– Чтой-то мне подсказывает, Иоанн, шо ты – дурак, однозначно!

– И-го-го!

На эвто я своему Унутреннему Голоску отповедую:

– Да цыц-ка ты, ня чуць ничога, ни гамани, Го-го-го-гоша!

– На чужой спине тяжель* – не тяжелень*, однозначно! – бекнул Унутренний Бекаль и уго-гомонился.

А я с гордостью еду на своей лошадке, направо, налево поплевываю. Ах, хорошо! Решил плюнуть в само небо, глаза задрал, слюну в рот набрал – да и проглотил!

– И-го-го-о-о!

Там, в бирюзовых небесах, – белобокие облака; из-за облаков выглянули пень со Смертью да и кричат мне, размахивая сверкающей косой да ворочающимися корешками:

– Ваня, а Ваня! Ну что же ты? Мы тебя с нетерпением ждем! Иди к нам, кореш!

– И-го-го!

– Ну нет, кореша, извините, мне некогда: впереди много всяческих дел!

– Какие могут быть дела, Ваня, когда у нас с тобой запланирована приятная встреча, подумай сам, дурак!

А я подумал, подумал да и решил: «Какая нелепая Смерть! Какой мизерабельный пень! Ну нет, чем быть дураком, пусть лучше я буду трусом! Ведь кто такой трус в обывательском понимании? Предусмотрительный и осторожный человек, трождызначно!» И аз из предусмотрительности и осторожности остановил Пегашку да и слез с лошади, понимаешь.

– И-и-и-го-го!

И тольки я с нея слез и пополз по-пластунски, как над головою моей – вж-ж-жик! – пролетела пуля! Уж поверьте, повеяло омерзительным смрадом преждевременной смерти. По энтому смрадочку чую: начинка у пули – свинцовая, однозначно.

– Ну ё-пэ-рэ-сэ-тэ!

М-да-а-а, не всякая пуля в мясо, иная и в поле – вж-ж-жик!

Эх, тута и я решил пальнуть – из свово оружжа. Аз вскочил и стал в позу готового к бузе аркебузира. Снял ружье с плеча, поставил вертикально, зажал между ног. Чтобы ветром порох не сдуло при засыпке в дуло, сделал из куска газетки воронку. Вынул из пулеметной ленты патрон, ижвлек жубами пулю и жаложил ее жа щеку. Сыплю из гильзы порох в дуло через воронку – отлично сыплется и ветер порох не уносит! Аз выдернул из пулеметной ленты второй патрон, ижвлек на швет божий жубами вторую пулю и тут же жаложил ее жа щеку. Сыплю из гильзы порох во второе дуло – опять отлично сыплется и ветром порох не сдуло! Удачно зарядил обадва ствола, двождызначно!

– Ну шо, Гоша, как бы найти виноватого? – спрашиваю. – Куды стрелять-то?

Нутрений Голосочек – а он виноватых, чертяк, на дух не переносит – отвечает:

– Вон видишь впереди куст чертополоха?

– И-го-го!

– Вижу неплохо! Да черт ли там?

– И-го-го!

– Черт ли, не черт, а все там, кому Богом положено! Стреляй в куст, пуля виноватого найдет!

– Хорошо! – говорю Гошке. – Не всякая пуля в поле, иная и в куст, ёшкина кошка! – и пальнул из ружжа в куст из обоих стволов одновременно!

– И-го-го!

Ан увы! Выстрелов почему-то не воспоследовало.

– Ну ё-пэ-рэ-сэ-тэ!

– Иван! – в ужасе гундит мой Нутрений Гундарь – а он, как уже было сказано, виноватых, чертяк, на дух не переносит.

– Шо?

– Шо, шо! Ну ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Выстрелов почему-то не воспоследовало, понимаешь! Не знаешь, почему? Я вот не понимаю!

– Почему, почему! Конечно, знаю: ружье совершенно не той конструкции, понимаешь!

– Иван!

– Шо?

– Шо, шо! А ты порох в дула засыпал?

– Засыпал!

– Пыжи вставил?

– Вставил!

– Пули заложил?

– Заложил!

– Порох на полки насыпал?

– И-го-го!

– Ой! Не насыпал! Ну ё-пэ-рэ-сэ-тэ!

– Шо ж делать, Ваньша? Шо ж делать? – в ужасе гундит мой Нутреной Гундарий – а он, как ужо двожды было сказано, виноватых, чертяк, на дух не переносит. – Ну ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Как дальше жить с человеком, который вечно забывает о полках?!

– Шо, шо! Как, как! – отвечаю ему сердито. – Да вот так!

Тут я вешаю ружье на плече, весь трепещу, достаю из-за пазухи пращу, заряжаю ее двумя золотистыми гильзами да и прицеливаюсь, кудась намеревалси.

А сам при энтом кричу, трепеща в нетерпении:

– Как хватаю пращу, так и сам трепещу! Как пальну из пращи, так ващще трепещи! Ну-с, не всякая гильза в поле, иная и в куст, ёшкина кошка! Ну-с, куст, ващще трепещи, как я сам трепещу, применяя пращу! Пиф-паф!

– И-и-и-го-го!

– Эй! Ай! Ой, боже мой! Абр-р-роха! Уй, как мне плохо! Ох, черт побери! – раздались истошные вопли.

Из-за зелененького кусточка чертополоха выскочили поп Абросим в черненькой рясе и черт Кинстинктинт в черной-пречерной кожаной комиссарской куртке и с маузером в руке – и дали деру! Мне чуть самому не стало плохо!