Сказ столетнего степняка

– Если сказал спасибо от души, считай, что ты меня отблагодарил. Я тоже был должником перед многими людьми – старшими и младшими. Но не смог многим из них отплатить. Но в свою очередь помогал многим другим, как мог. И они тоже не смогли мне отплатить той же монетой. Наверное, это закон жизни – долги за добрые дела всегда возвращаются! Не жди платы за добро – на то оно и добро! Дело в том, что добрые дела, как эстафета, передаются от человека к человеку. Когда-то и ты сделаешь кому-нибудь доброе дело! Тогда, считай, что это добро ты сделал и для меня!

Слова мудрого Жакежан-бия придали сил, и я взбодрился, собрался и был готов к борьбе.

На следующий день опять пришли за мной. Я простился с Жакежан-ата и покорно пошел за конвоем.

Меня долго вели по длинному полутемному коридору, постоянно сворачивая из стороны в сторону. По конец я совсем потерял ориентацию и только машинально переставлял ноги. Наконец меня завели в большую серую комнату.

Конвоир вышел, оставив меня одного. Было жутковато в этом огромном каменном мешке. Скулы болели от побоев, в голове шумело.

Тут стремительно вошел следователь.

– Вы верите в бога? – неожиданно спросил он. Я промолчал.

– Ну, конечно, верите! Вы все суеверны, сукины сыны! Да ладно, хрен с вами! Ну, где же он ваш аллах или по-нашенски бог?! Покажи мне! Если он есть, то куда же он смотрит? Как он допускает чудовищные несправедливости в этом мире, а?! Значит, нет его, бога-то! Попросту нету, и все! Или был, да сплыл! Ха-ха-ха!

Дико смеясь и вращая глазищами, налитыми кровью, он начал копаться в кипе бумаг. Его слова так бесили, что хотелось вырвать ему глотку. С трудом подавив гнев, я думал с горечью: а ведь действительно, почему Всевышний допускает такие чудовищные преступления? Почему торжествуют безбожники, утопив огромную часть земного шара в крови, растаптывая веру и справедливость!?

– Не надо теперь на него оглядываться! – произнес следак уже более спокойным тоном. – Есть материя вечная и мы, ее продукт, новые хозяева жизни! Мы есть создатели, творцы нового! А сначала разрушим до основания весь старый мир и выкинем на свалку! Затем восстановим справедливость, и наступит всеобщая счастливая жизнь! Не ищи бога, которого вообще нет, в далеких небесах, а находи могущественных друзей здесь, на земле, рядом! Ты как, согласен со мной, а?

Я опять промолчал. Спокойствие – самая лучшая защита.

– Кто не с нами – тот против нас! – опять взорвался он. – А с противниками не цацкаются, в них стреляют! Так что пора выбирать друзей и врагов!

Видать, весь мир делился у него только на черный и белый, а люди делились на своих и чужих. Как большевик, нквдэшник наверняка представлял себе мир только в двух цветах: красный и белый. Других не существовало, он просто не способен был понять, что могут существовать и другие краски, и поэтому был еще страшнее.

Мой мучитель резко подошел ко мне и хлопнул по плечу:

– Да пойми же ты наконец всю серьезность ситуации! – возмущенно воскликнул он. – Отсюда только два выхода: либо ногами вперед, либо с руками назад! Понятно? То есть, или с пулей в затылке, или с путевкой лет на двадцать в Сибирь! Это тебя устраивает?!

Я покачал головой:

– Нет, я не заслуживаю, чтобы самая справедливая партия столько возилась со мной.

Он усмехнулся:

– Юмор тут не уместен!

– А какая разница? Раз уж придется помирать, так лучше со смехом, чем со слезами!

– Браво, браво, батыр степной! Быть героем хорошо, но твой героизм – глупость! Поэтому подумай над тем, что сейчас скажу! И никому ни гу-гу! Есть третий, испытанный путь!

Он глотнул холодной воды из граненного стакана и неожиданно предложил:

– А давай врежем по стаканчику! А то жизнь какая-то кислая стала!

Не дожидаясь ответа, он достал из шкафа бутыль с мутной жидкостью и наполнил два граненных стакана.

– Первач! – со смаком произнес следак, подавая стакан мне.

Появилась маленькая надежда на спасение, а отказ был бы равноценен самоубийству. Я до этого выпивал несколько раз: с красными за погибель беляков, а с белыми офицерами – за батюшку царя! Выпивал вынужденно, потому что откажись я, полупьяная вооруженная банда могла взбеситься и перестрелять весь аул. Вот я и братался и с красными, и с белыми во имя спасения своего рода и себя.

Я залпом выпил. А он просто опрокинул стакан в рот. Потом с наслаждением закурил, шумно выпуская дым из носа, предложил мне папиросу. Теряясь в догадках, я тихо задымил. Эта папироса показалась мне спасительной соломинкой.

– Знаешь что, ты мне нравишься! Такой крепкий, простодушный степняк! Как настоящий пролетариат! По наивности своей заблудился чуточку! С кем не бывает, а? Зачем губить такого? Нет, надо перевоспитать, перетянуть на свою сторону – вот где правда! Это будет по-большевистски! Так что давай подумаем вместе, как дальше быть?!

И, пуская колечки дыма прямо мне в лицо, произнес таинственным полушепотом:

– Будь тайным агентом НКВД! Если будешь сотрудничать с нами, то не будешь знать горя!