Сказ столетнего степняка

Через лет десять-пятнадцать после освоения целины начались гонения на казахский язык. К концу шестидесятых, началу семидесятых годов стали повсеместно закрываться казахские школы, под предлогом недобора школьников. Поощрялся переход местного населения в русские школы. Начали открыто говорить на всех уровнях власти и в народе, что нет будущего у казахского языка, что скоро все будет только на русском. Родителям внушали, что будущее их детей связано только с русским языком, и если их чадо не будет знать его, то и шагу не ступит в жизни, не говоря о карьерном росте. Дело в том, что во всех ВУЗах и предприятиях, да и во всех сферах жизни говорили и писали только на русском языке. Даже в аулах со стопроцентным казахским населением школьное обучение было переведено на русский язык. В районном центре, городе Степняке, от шести казахских школ осталась только одна – средняя школа имени Абая. Самым ужасным следствием такой диктаторской, шовинистической политики было то, что дети, выросшие и воспитанные до семи лет в чисто казахской семье, не сразу усваивали русскоязычное обучение, и в результате выросло целое поколение людей, находящихся в каком-то раздрае.

Понимавшие политическую подоплеку такого подхода взроптали, возмутились, некоторые протестовали, но не могли выступить открыто и организованно, противостоять целенаправленному натиску могущественной машины власти мировой сверхдержавы.

Замаскированное и открытое гонение на религию, язык и культуру казахов усиливались с каждым днем. Осуждались ураза – пост и намаз – каноническая молитва, печатались антирелигиозные статьи в газетах. А об ономастике, топонимике невозможно было даже заикнуться – всюду целенаправленно насаждались русскоязычные названия местности, населенных пунктов и улиц, чуждые казахам. Именами людей, не имеющих никакого отношения к Казахстану, назывались города, поселки и проспекты. Мы понимали, что это тоже проявление политики русификации и ассимиляции, кипели от негодования, говорили даже открыто, но власти нас и слушать не хотели.

Когда в первый раз встретил казаха, не знающего родного языка, я вначале не поверил. Думал, он разыгрывает нас. Когда убедился, что он настоящий казах и, тем не менее, не знает ни слова по-казахски, мне показался, что мир перевернулся. Это было так неестественно, так дико, что у меня не хватило слов объяснить. Я-то думал, вот, конь ржет, корова мычит, а собака лает, точно так же казах говорит по-казахски, русский – по-русски, немец – по-немецки. Я наивно полагал, что родной язык человека рождается вместе с ним!

Нам оставалось только молча негодовать. Иногда мы жарко спорили об этом с Николаем Третьим. И Лион был часто моим союзником. Он шутил: на войне казахи и русские вместе воевали против немцев, а теперь казах с немцем атакует русского! Самой главной темой наших споров был национальный вопрос.

Это был самый острый вопрос нашего времени, своеобразный гордиев узел, который все предпочитали обходить стороной, не разрубая.

По словам Николая выходило, что наша страна – СССР – есть образец справедливого общества, братства и дружбы народов.

– Как бы не так! – отвечал я ему. – Братство, дружба – да! Но равенства-то нету-у! А если нет равенства, то и справедливости тоже нема!

Он, бычился, начинал доказывать свою правоту, аргументируя фактами процветания страны Советов за послевоенный период и приводя в доказательство достижения компартии и советской власти в области национальной политики.

– Вон, смотрите, сколько городов и совхозов построили в голой степи! Надо быть слепым, чтобы не видеть все это! А сколько казахов получили высшее образование и выросли в крупных руководителей! Надеюсь, вы не отрицаете прогрессивную роль России в истории народов СССР, в том числе и казахов?!

– Нет! Но это не дает право русским поглощать другие народы! Говоря о прогрессии, мы не должны забывать об агрессии и репрессии!

– Ну, не перебарщивайте… Никто никого не проглотил и не собирается…

– Но посмотри сам, Николай… Каждой нации, по конституции, дано право на самоопределение. А где оно, это самоопределение на самом деле?

– Ну… это… значит, никто не хочет самоопределятся! Все народы видят свое будущее только вместе, в составе СССР!

– Да нет, просто никому не дадут реализовать это право! Оно только на бумаге! Вот алашордынцев, да и всех патриотов своего народа, советская идеология обвинила в национализме и уничтожила. Ты хоть подумал, попытался разобраться, в чем там национализм? В чем заключается их вина? Ведь они всего-навсего хотели свободу и равенства своему народу! Мы, казахи, мирный народ, и хотим сохранить себя как нацию, и жить в дружбе со всеми народами земли! Мы самый доброжелательный народ в мире! Мы не хотим подчинять себе, унижать, поглощать другие народы! Мы всего-навсего хотим оставаться самими собой! И если это вы считаете национализмом, то да здравствует такой национализм!

Николаю это явно не нравилось, но он, насупившись, молчал. Я продолжал говорить о накипевшем.