Сказ столетнего степняка

Наверное, я так не убегал даже от фашистских пуль. Мне хотелось поскорее удалиться от них, спрятаться в уголке и укрыться большой черной шубой из овчины. Но, ясное дело, от словесных пуль нигде не укроешься. И меня начала мучить совесть. Как я, почтенный аксакал, подобно глупой рыбе, попался на крючок мелочных склок?

Вот тут пришла интересная мысль. А кто вообще первым выживает из ума? Тот, у кого много ума, или тот, у кого его нет? Если ума нет, то из чего выживать-то!? Тогда получается, что умные первыми и выживают из ума?! Так, так, продолжил я свою мысль, посмеиваясь над собой, народ прав, как всегда, и ты, наверное, потихоньку, сам того не замечая, сходишь с жизненного пути, то бишь с ума! Нет, так не пойдет!

И решил отказаться от этой затеи и открыто сказал об этом соседям. Они немножко сникли, но приняли мой отказ, да и что им оставалось! На этом можно, даже нужно было поставить точку.

Но вот тут-то на сцене появилась моя любимая сноха Баян. Логически она рассчитала точно. Зачем пропадать полученному от председателя райпотребсоюза разрешению? Раз отказали соседке, так она, сноха, имеет полное право на этот телевизор. Мои любимые детки ласково уговорили меня не отказываться от цветного телевизора, а приобрести его для себя, как полагается. А черно-белую продать кому-нибудь и наслаждаться всей семьей светиком-семицветиком. Я опять растаял и дал добро.

Но не тут-то было. На горизонте появился еще один старый хромой ветеран войны. Он несколько лет назад переехал в Степняк из аула Тассу – Камень-вода, который разваливался, а впоследствии вовсе перестал существовать. Получив отказ от председателя райпотребсоюза, он пошел прямо к Зигмунду Збигневичу Качановскому. Зигзаг, как обычно, с хитрецой выслушал его, и покачивая головой, пообещал разобраться. Он был не на шутку встревожен предстоящим столкновением двух авторитетных ардагеров-ветеранов, которое могло перерасти в громкий скандал областного, а то и, по Кочану, республиканского масштаба. Зазвенели натянутые нервы Зигзага. За это не погладят по голове. Не обеспечить ардагеров – ветеранов войны самыми необходимыми вещами быта, создать дефицит товаров! Да вы понимаете, что это такое!

В магазине нас встретил сам Зигмунд Збигневич Качановский. Он был заметно взволнован.

– Некрасиво получается как-то! Боюсь, нас не поймут.

Он многозначительно поднял указательный палец вверх, вытаращив правый и зажмурив левый глаз.

Вот так я невольно оказался вовлеченным в скандал, которые очень не любил и всю жизнь старался избегать. Ибо считал, что всякого рода склоки и распри людские в корыстных целях, особенно из-за мелочей, пустяшных выгод, ниже человеческого достоинства. Я сознательно отказывался от таких мелочных схваток и всегда спокойно оставлял материальный объект вожделения страстно жаждущим. Но на этот раз случай был особенный – столкнулись интересы женщин двух семейств, и мы, бедные ветераны, оказались меж двух огней, как на фронте.

Я вообще не понимал, как люди могут враждовать из-за каких-то вещей-товаров. И всегда иронизировал над теми, кто штурмом брал бетонные склады райпотребсоюза, чтобы достать импортную шмотку, или с кровавой пеной у рта разрывал глотку в многолюдных очередях из за какой-то дефицитной мебели или красочного тряпья. Но что поделаешь, это была наша реальность, наша жизнь.

«Тогда, на фронте, мы делились куском хлеба, куском свинца и осколком вражеского снаряда. А теперь драться за это дерьмо?! Мы что, остались в живых, чтобы ссориться из-за дефицита?!» – подумал я. Стало противно.

И нашел единственно верный выход из этой тупиковой ситуации – добровольно отказался от цветного телевизора. Качановский так радовался моему решению, хромой ветеран, который был лет на двадцать младше меня, торжествовал. А сын и сноха дулись пару дней. Но люди, кажется, зауважали меня еще больше.

«Ветеран ветерану рознь! Молодец, аташка, не позорится – не зарится на барахло!» Было приятно это слышать, и легче стало на душе.

Иногда мне казалось, что жизнь играет со мной в лотерею. Бывало, я выигрывал крупно, но и проигрывал солидно. Но, при всех плюсах и минусах, эта была моя жизнь, и я любил ее.

Сейчас не помню точно когда, но в послевоенные годы власти выделяли легковые машины марки «Запорожец» инвалидам войны. Но не всем, конечно. Там были специальные статьи, имеющие очень много извилистых ответвлений, как в древнем критском лабиринте, так, что не каждому было под силу пройти весь этот загадочный путь закона, где в любой момент из-за угла мог выскочить чудовищный Минотавр и поднять бедолагу на острые рога. Но были и редкие счастливчики, которые приезжали домой на новеньких, поблескивающих на солнце «Запорожцах».

И вот, накануне дня победы Айгали и Баян загорелись идеей пустить в ход инвалида-отца, то есть меня, и завладеть автотранспортом. В то время собственная машина была такой редкостью, которая даже и не снилась многим. Но я-то хорошо знал, что мне по закону не положено.