Сказаниада

Прибившегося к нему молодца звали Чурила Пленкович. До зачисления на службу смазливый парень если чем-то блистал, то отнюдь не воинскими талантами. Впрочем, прошлое каждого оставалось в прошлом, своими подвигами гражданской жизни Данила делиться тоже не собирался.

В корабль их напихали, как грибов в засолку – не продохнуть, один сидит на другом и раздавливается третьим. Пот лил ручьем, дно воняло многолетней гнилью. Все ругались на чем свет стоит, но под взглядом командира брань смолкала: тяготы и лишения службы полагалось сносить безропотно, к нарушителями принимались меры. Оказалось достаточным выбросить за борт одного дебошира, как все успокоились и не обращали внимания даже когда от постоянной качки кого-то выворачивало на соседа.

Пролив, который жители по обе стороны звали морем, миновали меньше чем за день. Постоянный ветер помог. Вот и не верь, что боги в войнах не помогают. Кто так говорит, тот мало даров подносил. При желании ко всем можно правильный подход найти, хоть к людям, хоть к богам.

Высадка прошла без потерь, берег зачистили передовые отряды, теперь противник глядел на прибывавшее войско с городских стен.

После Гевала, где Данила записался в солдаты, Двоя выглядела сверхъестественной. Не верилось, что человек способен выстроить столь мощные стены и башни. Но несокрушимым величественный город-крепость лишь казался, история говорила: неприступных крепостей не бывает, бывают плохие командиры и тупые или трусливые солдаты.

Коня и прочее, что удалось взять из дома, Данила продал, полученное серебро зашил в матерчатый пояс и носил под исподним. Пока сбережений было немного. Но все еще впереди. Став солдатом, он в тот же день получил снаряжение и паек на несколько дней. Оружием служил видавший виды меч с такими зазубринами, что больше напоминал пилу. Паршиво. Но в некоторых случаях даже лучше, если, конечно, применить смекалку. И, надо повториться, только в некоторых случаях. Такой пакости, вызванной жадностью и граничившей с глупостью, враг от противника не ожидает, и можно воспользоваться особыми приемами, которым в детстве Данилу научил дядька, служивший у Кощея гриднем и не вернувшийся после очередного поручения. Правда, если мечи с зазубринами будут почти у всех, выйдет смех, а не битва. При первой же возможности надо обзавестись достойным трофейным оружием.

Щит выдали круглый, ноги под ним оставались открыты. Может, с каким-нибудь всадником махнуться? Сидя верхом, за спиной носить в самый раз. Надо присмотреться и предложить.

Как сообщили солдатские слухи, начальство планировало штурм, когда прибудут основные силы. Корабли с солдатами подходили ежечасно. Для какой-то надобности кроме коней и мясного скота к Двое привезли стадо ослов, сейчас их, упирающихся, спускали по трапу, боясь уронить в морскую воду. Деревянные пирсы не справлялись с нагрузкой, несколько кораблей ждали очереди пришвартоваться, а плоскодонные суденышки, в последний миг подняв весла, под надутым парусом с ходу врезались носом в хрустящую гальку или вылетали на прибрежный песок почти полностью. Далеко впереди, на расстоянии в два полета стрелы, высились городские стены, где развивались кумачовые полотнища с золотым единорогом, справа стояли занятые солдатами и сгружаемыми припасами здания складов, мастерских, бань и харчевен, слева разрушенную в древней войне часть города покрывал ил – многие годы после штормов никто не выгребал воду из заброшенных зданий с потрескавшимися стенами и провалившейся кровлей, оттуда несло затхлостью, и ближайшие солдатские шатры расположили подальше от гиблого места. На месте снесенного палаточного рынка плотники возились с похожими на колодезных журавлей метательными машинами и прочей механикой. Данила со своими знаниями и острым умом мог бы поспособствовать, но отходить от расположения запрещалось. На боевую выучку времени выделялось мало, в основном солдат специально выводили в поле перед стенами города, чтобы враг видел их количество, и устраивали показательную муштру. Основным умением было двигаться в ногу и плечом к плечу в составе «коробки», когда щиты по команде складывались, перекрывая друг друга, в подобие чешуйчатого доспеха, отчего отряд превращался в непробиваемую метательным оружием самоходную крепость. Стало ясно, что щиты у всех одинаковые не по дури начальства, а по предварительному замыслу. И передвижение строем оказалось не прихотью командиров, а средством выживания: в «коробке» и похожих построениях шансов добраться до стены живым было больше, чем даже у скакавшего галопом всадника. Осознав это, солдаты перестали считать строевую подготовку глупостью, а для слаженности использовали воодушевляющие маршевые речевки.

Сейчас, с сотоварищами из таких же крестьян, беглых каторжников и прочих пытавшихся спрятаться от судьбы неудачников, Данила совершенствовал шаг на дороге от берега к запертым городским воротам. Промаршировав до черты, куда могла долететь стрела, строй разворачивался через левое плечо и не менее грозно печатал шаг обратно.