Сказаниада

Вначале ничто не предвещало беды, наоборот, все шло так, что лучше не бывает. Судьба вознесла молодого оруженосца, как говорится, из грязи в князи. Однажды обходительного и красноречивого Чурилу заметил дракон и назначил позовщиком на пиры. Это как из солдат сразу попасть в воеводы, был никем – стал всем. Во всех домах, где раньше, заметив Чурилу, рожи кривили, теперь принимали его как дорогого гостя, везде чуть не стелились и обязательно подарки совали, чтобы не забывал и замолвил словечко в нужное время. Не жизнь, а сказка. Но пришел он как-то по обязанностям службы к Бермяте Васильевичу – опытному охотнику и известному в прошлом ратнику. Бермята, как всегда, занимался любимым делом, то есть оказался на охоте. Чурилу приняла его жена, прекрасная Катерина.

Требовалось пригласить хозяев на почестной пир. Обычное дело. Совершается обмен любезностями, вручается или озвучивается приглашение, письменное или устное, после чего позовщик обязан сразу же отбыть восвояси, как говорится, по добру по здорову. Однако, по выражению Чурилы, он «позамешкался». Не вернулся во дворец даже к утру. Ничего вздорного, говорит, и в мыслях не было, только сыграл в шахматы с молодой красавицей в отсутствие супруга. Выиграл. Сыграл еще раз и снова выиграл. Когда выиграл в третий раз, стало видно, что красавица вовсе не об игре думала, а о том, что время идет, а они с симпатичным позовщиком тут, понимаешь, в шахматы играют. Бросила Катерина доску и объявила, что «у ней помешался разум в буйной голове, и помутились очи ясные от неземной красоты Чурилы» – вот так в лоб, без обиняков. Короче говоря, встретились два одиночества, хотя одно из них на тот момент было замужем. Но не зря же одинокой женщиной зовут ту, у которой один только муж. Дети были у нянек и в то время уже спали, и от предложения пройти в опочивальню Чурила не отказался. Но сенная девка-чернавка, зараза, сдала полюбовничков с потрохами. И вот, вместо обильных пиров и сладких спален – плащ под спиной да сухари на ужин.

Данила похлопал сотоварища по плечу:

– Ты молодой, у тебя вся жизнь впереди. Главное, не пей, и все образуется.

О себе он, как обычно, рассказывать не стал. Для всех Данила был крестьянином, который не выдержал оскорбления двоянцами родного государства и в праведном порыве отправился умыть их кровью. А под это дело, естественно, немного заработать.

Когда мимо пропылила конница, показалось… Нет-нет, именно показалось. Поразил оруженосец похожего на Чурилу юного витязя. Будь у Данилы сын, он выглядел бы так же, как паренек в тегиляе на своенравной кобылке.

Ночевка под открытым небом была привычна, а чуть забрезжил рассвет, вокруг осажденного города вспыхнуло пламя. В основном горело со стороны моря – тот же ветер, что помог быстро переплыть море, теперь гнал дым и жар на стену. Несколько гридней, посвященных в план штурма, поджигали дрова и лачуги, и вскоре казавшуюся неприступной каменную твердыню окружила стена огня. Солнце так и не появилось, его затмило клубами дыма. В горле першило – дышать становилось невозможно даже с подветренной стороны.

Начали свою неспешную работу десятки камнеметов. Освобожденные рычаги распрямлялись, гигантские пращи раскручивались, и корзины забрасывали тяжелые снаряды на невероятную высоту.

Вопреки ожиданиям камнеметы били не камнями, не в ворота и не в стены. В город улетали бочки с горючим маслом и фитилями. За стеной вспыхивало, дальнейшее каждый представлял, словно видел собственными глазами: деревянные строения пламя охватывало целиком, в каменных занимались кровли, начинали тлеть перекрытия… Если снаряд залетал в окно, внутри выгорали комнаты, потом огонь перекидывался на соседние здания и помещения.

А снаружи солдаты без передыха несли хворост и дрова, чтобы дымная завеса держалась как можно дольше.

Штурма не было. Ветер продолжал гнать дым на полыхавший город. Камнеметы сменили боеприпасы, теперь вместо бочек, уже выполнивших свою роль, через стены полетели едкие дымные снаряды и мешки с созданными драконовыми алхимиками порошками, дававшими вонь, от которой хотелось закопаться под землю.

Небо стало черно-серым. От ярких сполохов день показался вечером. Треск огня заглушал команды командиров и голоса задыхавшихся защитников, гибнувших в пламени. Запахи еды, пота и лошадей сменились одним – невыносимой гарью.

Только бы ветер не переменился. Данила оглянулся на море и на других солдат, прятавшихся от огня. В глазах каждого читались страх и ужас, никому не хотелось оказаться в гуще событий, но приказ к атаке раздастся в любой миг – на стене не осталось боеспособных защитников. Человек может биться голодным, раненым и почти убитым, но не дышать он не может.