Сказаниада

Миг расставания был давно ожидаем и все равно застал врасплох. Прощаться не хотелось. Череда картинок перед внутренним взором рассказывала, как чудесно было вдвоем. Легко и просто. Что-то глубинное прорастало в каждом действии и требовало: остановись! Зачем расставаться, если можно этого не делать?! Счастье – тихое и спокойное, о котором мечтал, когда жил с Еленой – вот оно, рядом, только руку протяни. Никуда не нужно идти. Вернее, идти нужно вместе. Боги сказали Ладе вернуться домой, счастье найдет ее там. Может быть, ее счастье – с Георгием? Разве Елена сможет дать такое же счастье – искреннее, уютное и надежное, навсегда?

Ему боги сказали так: «Выполни данное тобой слово, и будешь счастлив». Ну-ну. Всего лишь проберись сквозь охрану дворца, убей Кощея Бессмертного и отбери у него суженую…

Очень хотелось быть счастливым. И счастье – не фигурально-виртуальное, а живое и настоящее – стояло напротив и ждало его решения.

Георгий не мог смотреть Ладе в глаза. Он может не сдержаться. Если в ее взгляде окажется просьба идти по жизни вместе…

Нет, Лада не примет его жертвы, даже если обрадуется где-то глубоко внутри себя. Или не простит ему измены самому себе. С ней сбежит (именно сбежит – от трудностей дальнейшего пути) не истинный Георгий, а слабый человек, который везде ищет лучшего и легко меняет шило на мыло, если на каком-то этапе мыло оказалось нужнее. Все знают, что витязь Егорий Храбрый ищет суженую. Он дал слово ее найти. Значит, он должен ее найти, и точка.

Да, он давал слово, но с другой стороны, он просто шел, как осел за морковкой, что висит на палке, которую сам привязал к своей шее. Что же важнее – изменить себе или изменить судьбу? Правильно ли расставлены приоритеты? Правильно ли они сформулированы? Может быть, счастье – не в принципах, которые мы придумываем сами, а в чем-то большем, что придумано для всех нас давным-давно? Не лги, не кради, не убий… Нет ничего важнее этого. Но. Сделал ли известный герой Достоевского, принципиальный и правильный князь Мышкин, кого-нибудь счастливым? Возможно, есть что-то главнее взятых на себя обязательств? Мораль и практический расчет – две крайности, за которыми с обеих сторон – пропасть. Совесть требует одного, здравый смысл – противоположного. А сейчас они оба жаждут остановиться и не мучить себя исполнением долга. С ума сойти: этот долг никому не нужен! Всем нужно другое!

И все же долг – понятие святое. Если нарушить один раз, обратного пути не будет, это все равно, что убить и решить: один раз – не убийца.

Тоже мне, «Святой Георгий» выискался. Скорее, Великолепный Гоша из старинного мультика – неуклюжий в решениях, потому что понимал жизнь неправильно.

И все же – Георгий дал слово.

С борта позвали. Георгий стряхнул оцепенение.

– Желаю тебе найти дочку, – сказал он, – и встретить достойного человека.

– Я уже встретила самого достойного, теперь будет трудно найти кого-то другого, потому что я буду сравнивать. А тебе желаю вернуть суженую и обрести счастье, которого ты заслуживаешь как никто. – Голос Лады дрожал, блестевшие глаза часто моргали. – Окажешься в наших краях – заходи, тебе всегда будут рады.

– Спасибо. Прощай.

– Нет. – Лада помотала головой: – До свидания. Так будет лучше.

На них смотрели чужие люди, и объятие, которого требовали сердца, не состоялось. Так надо. У обоих теперь отдельная жизнь, и любой порочащий слух приведет к трагедии.

Отплывавший корабль выглядел размыто. Оказывается, Георгий тоже не разучился плакать.

Лодку починили довольно быстро, уже через день ее спустили на воду, по ходу дела рассказав, что в столицу быстрее всего попасть через Гевал. Георгий поблагодарил и предложил перевезти с собой всех, кого вместит лодка. Оказалось, что женщин и детей уже отправили на попутных судах, а мужчин обещано забрать следующим рейсом, для них оставят места.

Отправляться в ночь Георгий посчитал неразумным, сказались недавние приключения. Последний раз поев бесплатной каши и погуляв по пустынному берегу, он вернулся в лодку и заснул, когда в небе уже горели звезды. Завтра в путь. В столицу. За Еленой.

Уже что-то снилось, когда в голове вспыхнуло от боли, сознание раскололось и погрузилось во тьму.

***

– Очнулся? Это хорошо, а то казалось, что я перестарался.

Фома правил лодкой, сверху жарило солнце, парус едва колыхался – в такую погоду даже ветер ленился.

Затылок ныл от боли. Судя по всему, там огромная шишка. Поерзав и оглядевшись, Георгий обнаружил себя связанным по рукам и ногам, без доспехов и оружия.

– Все лишнее я продал, – объяснил Фома, заметив рыскнувший по лодке взгляд. – Это первый взнос от тебя. Дальше придется заплатить за все.

Георгий закрыл глаза. Захотелось умереть.