Сказание о «Чёрной Рыси» (СИ)

— Будто не знашь, — фыркнул Марибор, — денно и нощно с самострелом играется. Что ж за баба такая норовистая — нет, чтоб дома сидеть, детей растить, так нет же… умаялся я с ней, княже. Негоже девке с мужиками в одном шатре почивать. Уж двух порезала из моей сотни.

— Остры когти у Соколицы-то? — рассмеялся Белояр, усаживаясь на выкорчеванный лично им пень. — Поделом, непутёвым. А ты, Марибор, сам виноват, сотню свою распустил. Теперича такие и снасильничать горазды.

— Я им! — погрозил кулаком в сторону шатров тот, возвращаясь на прежнее место. — В следующий раз не розгами, а стрелами пороть буду.

Он резко замолчал, услышав позади себя осыпающиеся камни. Со стороны запасных ворот, спускаясь с холма, к ним шла худощавая девчушка с острыми чертами бледного веснушчатого лица, так ярко контрастирующего с удивительно лазурными глазами. Собственно, за глаза её и прозвали Лазорей. Кир невольно удивился, глядя необычное для женщины сарсов крепкое тело под простой грубой рубахой. Сколько уж времени минуло с того дня, когда они нашли её?..

— Светлый князь, — короткие тёмно-рыжие волосы, поддерживаемые чёрной лентой, качнулись, когда она низко поклонилась ему. Голос Лазори был слегка надломленный, но по-своему нежный, будто весенний ветерок.

— Оставь, Лазоря, — Белояр быстро встал с пня, предлагая ей присесть, — ты в милости у князя, тебе кланяться не надобно.

Та растерянно посмотрела на него снизу вверх — на фоне великана Белояра она казалась совсем маленькой — потом перевела взгляд на Кира, ожидая подтверждения его слов.

— Как самострел***, Лазоря? — ласково спросил Кир, усаживаясь на скамейку.

Девчушка потупила лазурные глазки, снимая со спины изящный арбалет красновато-коричневого цвета из ятобы****, который он сделал ей сам. Покрытая лаком древесина блестела в лучах поднимающегося солнца, и по царапинам и щербинам было видно, что арбалетом пользовались не раз.

— Тетива порвалась, — тихо проговорила Лазоря, демонстрируя обрывок воловьей жилы на левом «ухе» оружия. Слабо сопротивляясь мягкой широкой руке Белояра, усаживающего её на пень, она положила его на колени и достала из ташки запасную тетиву.

— Ни крылы, ни ложе не поломались, а воловья жила лопнула, — восхищённо проговорил Марибор, разглядывая арбалет, — что ж за чудо-древо ты достал, княже? Аль с каким диаволом уговорился? — Лазоря расширила глаза и тихонько забормотала молитву, однако не прекратила прилаживать новую тетиву.

— Тьфу, чтоб те пусто было, окаянный! — сердито загудел Белояр, осенив рассмеявшегося детину крестом. — Язык, как ветр — что метёт сам не знат, а на других попадат! Раз услышу, что поминаешь нечистого — кушаком отстегаю, ирод. Господи, прости…

— Да полно тебе, — отмахнулся тот, вновь широко улыбнувшись, — что мне чорт, я сам ему рожищи пообламываю! Ещё не перевелись на Сарсе богатыри, эх! — и он демонстративно напряг мускулы, краем глаза поглядывая на Лазорю. Увидев, что та не оценила его жеста, он огорчённо вздохнул и откупорил бурдюк на поясе. В воздухе раздался душистый запах медовухи.

«Не перевелись, это точно, — Кир взял несколько дров, расколотых Марибором совсем недавно, и бросил их в огонь, — все мы люди, что на небе, что на земле…» Дружинники расходились по тренировочным местам. Слышался звон мечей, короткие щелчки арбалетов, свист стрел и глухие удары топоров — привычная музыка для воинов «Чёрной Рыси».

Их дружина давно прославилась на всю Сарсу — отлично вооружённый и подготовленный отряд из людей разных сословий и происхождения поклявшийся изгнать супостатов с родных земель. Их боялись и ненавидели от белокаменного Уст-Повела до колозьевских степей, они успели побывать во многих жестоких битвах. Чёрная рысь, по сарсовской мифологии, неуловимая ведьма-оборотень, как нельзя лучше характеризовала их тактику — неожиданные и болезненные удары, раздирающие войско неприятеля. Кир слышал, что на западе их прозвали «оборотнями» за чёрные епанчи и знамёна, а Вестная Церковь откровенно называла язычниками и демонами.

Прекрасно знали и самого князя Кира родом из Тильена, города за далёким буйным морем. Сарсичи не знали, где именно находилась неведомая страна Вольенс, но междоусобные стачки и постоянные набеги то степных народов, но железных рыцарей запада не позволяли им заниматься путешествиями. Да и сам Кир неохотно рассказывал о своей родине по одному ему известным причинам. Достаточно было и того, что он отлично владел мечом и стал, под началом прежнего князя Яролика из Истьлена, сначала одним из его сотников, а когда того убили датраны, занял его место по приглашению бояр на вече. Впрочем, сидеть дома, в богатом тереме, ему не довелось, да и не хотелось, потому он при первой же возможности собрал под знамёнами остатки княжеской дружины и, наказав боярам хранить город, отправился в поход.