Сказание о Доме Вольфингов

– Я – Гисли из Шильдингов. Оттер послал меня к Холсан, но по пути следовало мне передать весть родам, живущим к закату от Реки, так я и поступил. Теперь путь мой закончен, ибо так рек Оттер: «Пусть Холсан выслушает вести и отошлет с ними далее четверых легконогих женщин или верховых мальчишек – к западу и востоку от Реки; пусть разошлет слово, как покажется ей угодным, видела она эти события или нет». А теперь я могу выпить, потому что бег мой закончен.

Тут одна из девиц поднесла прибывшему рог, полный меда, и вложила в руку его, и выпил он, крякнув от удовольствия; девица же, радуясь этому и вестям, положила ему на плечо свою руку. Тогда опустил гонец рог и сказал:

– Мы, Шильдинги, вместе с Гейрингами, Хроссингами и Вольфингами, – всего более трех сотен ратников – вышли в лес под водительством Тиодольфа, Походного Князя, с которым рядом шел Лис, видевший Римлян. Все были пешими, ибо нет через лес широкой дороги, и не будет, потому что не хотим мы, чтобы враги легко находили себе путь через чащу. Нам же известны дороги лесные, многим ведомы тропы, ведущие через пущу, и мы не стали усложнять себе дело. Я был возле Князя, ибо ведомы мне лесные дороги и быстры мои ноги, потому что стрелок я. Тиодольф же был без щита и шлема, и без доспеха: только плащ из оленьей кожи прикрывал его плечи.

Как сказал гонец эти слова, кметиня, пододвинувшаяся к нему и весьма внимательно разглядывавшая лицо гостя, обернулась и поглядела на Холсан, пока та не зарделась под взглядом старухи, ибо сердце девушки уже начинало понимать, кто ее мать, и какова будет ее воля.

Однако Гисли продолжил:

– Но на боку Тиодольфа был его меч – Ратный Плуг – и мы были рады и оружию, и предводителю нашему. Шесть часов шли мы, широко рассыпавшись в чаще, так что не всегда видели друг друга, однако знали, что сосед рядом. Те, кто знал здешние дебри лучше, шли впереди, остальные следовали за ними. И вот наконец настал полдень над лесом, но сумрачно было под пологом ветвей; только пробегали вокруг олени, слышалось хрюканье кабанов да зайцы поскакивали на редких прогалинах, где солнце светило и трава поднялась повыше. Так достигли мы места, где чаща вдруг кончилась, уступая место прекрасно известной мне просторной дубовой роще, заросшей высокой травой. Рассказывают, что считалась она священной у людей, обитавших в этих краях прежде Готов. А теперь я выпью.

Он вновь приложился к рогу и продолжил:

– Похоже, ведомо было Лису, каким путем пойдут Римляне, и мы затаились в чаще за краем дубравы, залегли тихо и скрытно, рассеявшись возле поляны. Тем временем Лис, а с ним еще трое, отправились украдкой вперед, посмотреть, что там творится. Долог был путь, но мы оглядели оружие, ибо подобает мужу ждать прихода врага и смерти, когда лежит он, затаившись в кустах. Прошло какое-то время, и мы услыхали звук горна, звонкий голос его пел совсем недалеко. А после услыхали мужей – не голоса их, но осторожную поступь на недалекой прогалине, и… о! двенадцать воинов медленно и с опаской вышли на ту лужайку между дубами. Среди них находился и Лис, одетый в доспех убитого им изменника-Гота. Признаюсь, сердце мое забилось, ибо все остальные были Римлянами, и один из них казался человеком, имеющим власть. Взяв Лиса за плечо, он показал ему на чащу, где мы лежали, и что-то проговорил – но мы видели только движение губ и жесты, потому что слова прозвучали негромко. После он отослал назад двоих мужей из своего десятка, и Лис шел между ними так, как если надлежало ему быть убитому, если решат Римляне, что он завел их не туда. Сам же вражеский вождь и восьмеро его воинов остались на месте; держась мудро и осторожно, едва шевелясь, они, скорее напоминая препоясанные саксами истуканы из железа и бурой меди, крепко сжимали в руках удивительно тяжелые дроты. Они стояли совсем неподалеку и могли бы услышать среди нас даже негромкое слово, но тут Князь Похода дал знак стоявшим с ним рядом, и мы приблизились, насколько могли, к краю поляны, и лучники были к ней ближе всего. Тут мы замерли на какое-то время, и вновь пропел горн; должно быть, Римляне и думать не хотели о скрытности из-за своей гордыни. Вскоре же подобрался к нам осторожно Лис: я видел, как он что-то шепнул на ухо Князю, однако же слов не расслышал. Лишь заметил, как подал Лис Тиодольфу два Римских сакса, а потому решил, что он убил обоих Римлян и тем ускользнул от них… Девицы, хорошо будет, если вы поднесете мне новое питье, потому что устал я и путешествие мое закончилось.

Тут ему с почетом поднесли новый рог, испив же из него, гонец продолжил: