Сказание о господе Раме

Лакшмана, стоявший все это время за дверью комнаты, уже знал обо всем, что произошло внутри. Его лицо было мокрым от слез, он кипел от ярости к Кайкейи и сердился на отца. Он счел неуместным давать волю своим чувствам и молчаливо последовал за Рамой с низко склоненной головой, опущенным взором и руками, смиренно сложенными на груди. Лицо Рамы, только что потерявшего царство и приговоренного к изгнанию, напротив, излучало сияние; так сияет луна за густыми черными тучами, безразличная к темной завесе, окутавшей землю. Его облик не утратил своего великолепия, ибо как триумф, так и бесславие он принимал с одинаковой безмятежностью. Он вел себя как опытный йог и не позволял тревоге и раздражению проникать в свои мысли, слова и поступки. Он шел, будто у него не было ни малейшей причины для беспокойства. Сумантра, однако, догадывался, что за стенами дворца произошли события, влекущие за собой грозные перемены. Мрачные предчувствия вскоре сменились уверенностью. Его сердце сжалось, когда он увидел Лакшману. Страх Сумантры усилился, когда, в добавление к этому. Рама резким движением отстранил от себя белый балдахин, который все это время держал над ним один из слуг. Он заявил, что больше не нуждается ни в каких церемониальных опахалах и отныне не намерен пользоваться своей серебряной колесницей. Услышав это, Сумантра совсем упал духом и ощутил резкую слабость во всем теле. Оправдались его наихудшие опасения.

Рама не промолвил ни единого слова ни тем, кто сопровождал его, ни толпившимся на улицах горожанам; сам он не был опечален, но знал, как огорчится народ, когда узнает недобрые вести. Если бы он заговорил, он мог бы сказать только правду, и его слова послужили бы источником всеобщей скорби. Несмотря на это, все те, кто наблюдал, как он пешком возвращается в свой дворец, догадались, что произошло непоправимое.

Рама не направился сразу же в покои Ситы. Его путь лежал ко дворцу Каушальи. Дворец царицы, украшенный флагами и гирляндами, блистал великолепным праздничным убранством. Все женщины - обитательницы дворца, служанки и придворные, прослышав о приближении Рамы и Лакшманы, держа в руках сосуды с горящими светильниками, выстроились вдоль прохода, приготовившись приветствовать братьев. Старые и преданные стражи, охраняющие главный вход, издали завидев принцев, застыли в торжественных позах и хором провозгласили: “Победа! Победа! Да сопутствует вам Победа!” - после чего склонились в низких смиренных поклонах. Когда Рама вступил во второй внутренний двор, брамины, собравшиеся там, осыпали его благословениями. Они пересекли третий внутренний двор, и при виде их юные девушки, находящиеся в услужении у Каушальи, бросились вглубь дворца, чтобы сообщить Ее Величеству радостное известие о появлении Рамы и его младшего брата. Они сами были в восторге от того, что принцы явились во дворец. По обе стороны длинной галереи, ведущей к покоям Каушальи, стояли служанки со светильниками в руках. Они размахивали ими круговыми движениями, как того требовал священный ритуал, чтобы рассеять действие дурного глаза и в знак приветствия, сулящего радость и процветание.