Сказание о господе Раме

С этими словами Рама упал к ногам матери. Каушалья нежно подняла его. Она сказала: “Рама! Как странно ведут себя люди! Каким безжалостным варваром нужно быть, чтобы высказать такие ужасающие просьбы! Может ли у человеческого существа зародиться мысль изгнать тебя в джунгли на четырнадцать лет за несколько минут до начала церемонии коронации? Неужели всю жизнь мне суждено страдать? Я обрела сына, заслужив этот дар соблюдением бесчисленных постов и обетов. Увидев твое прелестное личико, я позабыла о долгих годах мучительного ожидания. У меня нет других желаний; я не прошу иных даров: мне достаточно, чтобы мой сын был рядом, вместе со мною! И меня хотят лишить и этой единственной радости? Для того ли я произвела на свет сына, чтобы его вышвырнули в дремучий лес? Какая мать позволит отправить свое дитя в дикие джунгли? О горе мне! Какой страшный грех совершила я в прошлом? В какой из моих предыдущих жизней разлучила я мать с любимым сыном? С того самого дня, когда ты начал постигать мудрость Вед, источником моего постоянного счастья была мысль о том, что день твоей коронации становится ближе и ближе! Неужели моей самой заветной мечте не суждено сбыться? Неужели рухнули и рассыпались в прах все мои надежды? Неужели все обеты, бдения, ритуалы и обряды, которые я совершала с таким истовым тщанием и верой, молясь о твоем счастливом будущем, оказались напрасными? О, как велики, должно быть, мои грехи! Почему мое сердце не разбилось в тот момент, когда я услышала страшную весть? Боюсь, теперь мне придется услышать и вынести множество известий, надрывающих душу! Смерть не приходит мне на помощь. Мое сердце, несмотря на тяжкий удар, продолжает биться. Увы, даже смерть не является ранее назначенного часа. Для меня этот час настал, а я все еще жива; смерть не внимает моей мольбе и оттягивает момент избавления от мук. Даже у Ямы нет ко мне ни капли сострадания. Боги сочли меня недостойной даже царства Смерти. О Рама! Отчего обрушилось на нас это несчастье!” Она стенала и плакала, пока не впала в беспамятство. Очнувшись, она забилась на полу, прижав ладонь к сердцу. Рама не мог спокойно наблюдать эту сцену. Оглушительные вопли служанок, столпившихся вокруг, поражали его слух, словно раскаты грома.

Он не вымолвил ни единого слова. Он сел на пол рядом с матерью, нежно гладя ее по голове, пытаясь утешить. Он стряхивал пыль и грязь с ее одежды. Рама был подобен нерушимой скале, вздымающейся из глубин океана, безразличной к яростно бушующим вокруг гигантским волнам. Он пребывал вне пределов досягаемости горя и радости, неподвластный ни волнам скорби, ни всплескам восторга. Он был одинаково спокоен, как сейчас, будучи приговоренным к четырнадцатилетнему изгнанию, так и полчаса назад, готовясь прошествовать в зал для торжеств, чтобы надеть корону правителя великой державы.

Каушалья прекрасно знала, что Рама не способен пренебречь своим долгом. Ей было хорошо известно, что он не нарушит данного слова и не отступит ни под каким предлогом с пути, указанного отцом. Она была твердо уверена, что никакие ее уговоры и жалобы не заставят его повернуть вспять. Поэтому она прекратила попытки уговорить Раму отказаться от своего решения. “Сын! - сказала она. - Бесполезно искать виновных, если человеку предназначено судьбой лицом к лицу столкнуться с несчастьями и бедами. Это пустая трата слов и времени. Все, что происходит с нами, идет нам во благо! Никто не может противиться воле Божьей. Но в этом дворце, в этом городе я не смогу быть счастливой. Я счастлива только рядом с Рамой. Поэтому я иду с тобой! Возьми меня с собой!” Она попыталась встать на ноги. Служанки бросились ей на помощь, и она села на полу, опираясь на стену. Они старались говорить тихо и мягко, чтобы вновь не взволновать ее.