Сказание о господе Раме

Он решил испытать Лакшману и обратился к нему с такими словами: “Брат! Гнев, пылающий в душе - все равно что воскурение фимиама в честь наступающих орд наших грехов. Погаси его! Ты впал в отчаяние от того, что твой Рама смертельно обижен и опозорен. Но Сатья и Дхарма - пути истины и справедливости - не ведают ни славы, ни бесчестья. Они не стремятся к первому и не прячутся от второго. Будь смелым! Наполни свое сердце отвагой. Останься здесь и служи отцу, посвяти свои дни достижению высочайшей жизненной цели.”

Когда до Лакшманы дошел смысл благословения старшего брата, он вздрогнул всем телом и мгновенно обрел дар речи. Он вскричал: “Брат! Когда Рама, дыхание моей жизни, уйдет в лес, кому здесь сможет пригодиться эта грубая и инертная материальная оболочка, называемая телом? У этого Лакшманы нет желания служить никому, кроме Рамы. Ты дорожишь своей Дхармой и своим чувством долга; у меня тоже есть чувство долга, и я в равной степени дорожу им! Поэтому я последую за тобой. У меня нет потребности ждать чьих-то приказов! Я не желаю иметь ничего общего с людьми, идущими на поводу капризов Кайкейи. Если меня и вынудят остаться с ними, я не намерен обращать внимание ни на ее приказы, ни на болтовню ее прислужников! Никто на этом свете, кроме Рамы, не имеет права командовать мною и указывать мне, как я должен поступать и действовать. Поэтому - здесь и сейчас - я тоже облачусь в одежды из коры, как то подобает лесному отшельнику, завяжу в спутанные пучки свои волосы и приготовлюсь сопровождать тебя.” С этими словами он сорвал с себя украшения и царские знаки отличия, которые надел, собираясь прошествовать с Рамой в зал для торжеств. Он с отвращением отшвырнул драгоценности и нарядные шелковые одежды; со звоном разлетелись по углам комнаты ожерелья и серьги! Он впал в сильное возбуждение, готовый в любую минуту двинуться в путь. Сердце Рамы смягчилось при виде этого взрыва искренней любви и преданности. Он подошел к Лакшмане и, положив ему руку на плечо, сказал мягко и ласково: “Я безгранично счастлив, что у меня есть такой брат, как ты! Это щедрый подарок судьбы. Если ты пойдешь со мной, мать Каушалья будет чувствовать себя гораздо спокойнее. Она дрожит от страха, что я не справлюсь с грозящими мне в лесу опасностями и не уверена, вернусь ли я через четырнадцать лет целым и невредимым. Скажи, чтобы она оставила свои сомнения. Подойди к ней и утешь ее… Мы провели здесь, споря, уже много часов, а отец, должно быть, еще сильнее страдает от тревоги и неизвестности. А Кайкейи наверняка мучается от подозрений, что я раздумал покидать Айодхью! Поэтому мне нужно поторопиться, чтобы сообщить обо всем Сите, а затем отправиться во дворец Кайкейи и попрощаться с отцом. А тебе, Лакшмана, следует пойти и испросить позволения сопровождать меня у матери Сумитры.”