Сказание о господе Раме

После этого он приступил к совершению священных вечерних ритуалов. Гуха тем временем собрал большие охапки шелковистой травы и мягких листьев и приготовил из них удобные постели. Он послал своих приближенных в лес за свежими плодами, кореньями и сладкими фруктами, наказав завернуть их в большие листья, чтобы преподнести редким гостям. Отведав предложенное им угощение, Сита, Рама, Лакшмана и Сумантра прилегли на свои подстилки, чтобы отдохнуть.

Сита крепко уснула на мягком травянистом ложе. Лакшмана сел в ногах у Рамы, намереваясь нежно массировать его ступни, чтобы снять усталость и напряжение. Рама знал, что Лакшмана, без сна и покоя, будет продолжать свое преданное служение, пока не убедится, что он уснул. Он хотел дать брату возможность отдохнуть и поэтому притворился, что погрузился в глубокий сон. Лакшмана, побоявшись, что своими прикосновениями разбудит Раму, бесшумно отодвинулся в сторону. Он уселся на землю, приняв особую “позу героя”, которая позволяет человеку, сидящему в ней, пристально следить за происходящим вокруг: спереди, сзади, справа и слева, чтобы не упустить крадущегося из леса дикого зверя, притаившегося в кустах коварного демона или любое другое злокозненное существо, способное потревожить сон Рамы; он был весь внимание - надежный и бдительный страж.

Тогда и Гуха, наблюдавший за Лакшманой, приказал своим верным помощникам охранять место, где отдыхал Рама, и позаботиться о том, чтобы ничто не нарушило его покой. Сам он повесил на плечо колчан со стрелами и, держа наготове свой лук, сел рядом с Лакшманой, стремясь разделить с ним ночное бдение.

Глаза его были полны слез. Горестно сложив ладони, он обратился к Лакшмане: “Лакшмана! Мне известно, что дворец царя Дашаратхи не уступает по своему величию и грандиозности небесной обители самого Царя богов, Индры. В этом дворце все прекрасно и восхитительно! Он благоухает свежестью и тонкими ароматами; мягкие воздушные перины, изящные светильники, инкрустированные драгоценными камнями, сливаясь с пышным великолепием, создают покой и уют. Накинутые на ложа покрывала, подушки из нежного пуха легче и белее, чем пена на свежем молоке. А теперь Сита и Рама, привыкшие к роскоши и изысканным удобствам, спят, сморенные усталостью, на этих жалких подстилках из травы, у них нет даже одеяла, чтобы укрыться, а вместо подушек - охапки листьев! Это зрелище причиняет мне мучительную боль! Там, в Айодхье, о Раме заботились отец и мать, слуги и придворные стояли наготове, стремясь услужить ему и исполнить любое желание. Сита и Рама, до вчерашнего дня окруженные царскими почестями, теперь вынуждены лежать на голой земле! Мое сердце разрывается от горя!

Сита - любимая дочь известного всему миру царя Джанаки, и эта нежная принцесса спит на горстке сухой травы! Что за странный поворот судьбы! Разве Сита и Рама приспособлены для жизни в лесу? Увы! Мои страдания лишний раз доказывают, что несмотря ни на что, нам не избежать последствий своих поступков!

Кайкейи - дочь правителя царства Кекайя. Кто бы мог подумать, что она способна совершить столь чудовищный грех! У этой юной четы сейчас такое время, что ничто не должно мешать их безоблачному счастью! Недопустимо обрекать их на подобную тяжкую участь! Такую судьбу не пожелаешь даже самому злейшему врагу.

Принцессу Кекайи можно уподобить острому мечу, разрубившему на части самые корни великого древа Солнечной династии! Ее корысть и жадность навлекли беду на весь мир! О! Будь прокляты мои глаза, обреченные смотреть на эту душераздирающую сцену! Каким низменным грехам предавался я в прошлом, что заслужил это наказание? Чья счастливая жизнь не давала мне покоя, заставляя мои глаза наливаться кровью от зависти? За что обречен я видеть моего возлюбленного Раму поверженным и бесславным?”

Так горевал Гуха и, пытаясь сдержать рвущиеся из горла рыдания и стоны, плотно сжал зубы и низко опустил голову, борясь с невыразимым отчаянием. Глядя на него, пришел в уныние и Лакшмана. Он постарался, однако, овладеть собой и, набравшись смелости, заговорил: