Сказание о граде Ново-Китеже. Роман приключений

- Ваша взрывчатка - наш главный козырь, мичман! Надо немедленно перенести ее в город. Тогда и начнем восстание. - Он повернулся к охотнику. - Волкорез, будет тебе важное задание. Вы, лесомыки, хозяева в тайге.

- С нее кормимся. Как свою запазуху знаем.

- А знаете вы озеро, как чашка, круглое? Я точнее скажу. Из него берет начало речка, которая около Рыбачьего посада в Светлояр впадает. Наш Сережа Сердитой ее прозвал.

- Знаем ту реку и то озеро. Отрочь-озеро мы его зовем. Далеконько оно.

- Далеконько. А надо оттуда большой груз в город принести. Можно?

- А почему нельзя? В крошнях[30] принесем. Будто дичину на толчок, на базар приволокли.

- На дне этого озера лежит наша взрывчатка. Пуд вскинул на плечо рогатину, сказал спокойно:

- Коли на дне, шестами нащупаем. И мырять мы можем. Найдем!

- Щупать не надо, - торопливо перебил его Птуха. - На берегу там лиственница стоит, опаленная молнией. Это отметка. Против нее и затоплена взрывчатка.

- Федор Тарасович, - положил капитан рукунаплечо Птухи, - иди сам с охотниками. Дело вернее будет.

- Я готов хоть сейчас! Со взрывчаткой осторожность ведь нужна. Кусается! - показал он трехпалую левую руку.

- Федор Тарасович, «Антошку» моего посмотрите. Как он себя чувствует? - попросил Косаговский.

- Обязательно, Виктор Дмитриевич!.. Пуд, минутку меня подожди. Я мигом, только китель надену. Мичман побежал в избу.

- А теперь, товарищи, нужно нам найти Алексу Кудреванку, - озабоченно сказал капитан. - Алекса должен знать наши планы.

- Алекса в Усолье убежал, - сообщил Истома. - В солеварнях на полатях прячется, где соль сушат. Тяжко там, парко, душно, соль тело грызет.

- Правильно. Алекса в солеварнях. Ты, Истома, пойдешь в Усолье. Зови Кудреванку на встречу со мной.

- Кажись, и в самом деле за топоры мы беремся! - обрадованно вскрикнул Псой, подтягивая штаны. - Мне-то поручение будет?

- Будет. Тебе поручается заготавливать серу и селитру. Начнем ружейное зелье делать. Осторожней будь, Душановы подглядчики не заметили бы. Но ты мужик шустрый, не попадешься.

- Я не то чтоб шустрый, я дюже на детинских сердитый.

- А ты, Сысой, иди сидням мозги вправлять. Зови их на Русь. Мужик ты тихий, это и хорошо. Потише будь, во весь голос о нашем деле не кричи.

- Это верно, я тихий. Тихо и буду их на Русь звать, шепотом.

Глава 10 СОБОР

Был диковинный храм
Богомазами весь размалеван.

Дм. Кедрин «Зодчие»

1

Истома и Косаговский пришли под вечер в Детинец. Летчик упросил юношу показать сделанную им роспись собора. Была, правда, у Виктора и другая мысль, была и тайная надежда.

На посадничьем дворе Виктор остановился, любуясь собором, его мужественной простотой и строгостью.

- Лепота! - вздохнул глубоко и радостно Истома, глядя на собор. - В «Поведании» записано, что ставил собор зодчий Нифонт, из города Суздаля родом. А егда воздвиг чудо сие, топор в озеро Светлояр бросил… Не было-де и не будет такого второго! Стоит еще на Руси город Суздаль? А искусники суздальские и теперь, поди, славятся?

- Стоит по-прежнему на Руси город Суздаль. А искусников, Истома, у нас во всех городах много…

В соборе тускло поблескивали ризы огромных икон. От одиноко горевшей ослопной[31] свечи в воздухе плыл горьковатый запах плавленого воска. Было тихо, только потрескивала свеча.

Сквозь стрельчатые, затянутые промасленным холстом окна в собор, в его хмурую полутьму, пролился желтоватый свет заката и осветил фрески, написанные на грубой штукатурке.

- Все твоя работа, Истома? - спросил летчик.

- Сплошь моя. До меня никто не дерзнул, - с конфузливой гордостью ответил юноша.

На своде собора был написан рай, и шли в рай святые, чудотворцы, великомученики, божьи угодники - все изможденные, с бородами до чресл. Шли шеренгами и толпами, в четыре ряда поднимаясь до свода, словно подсаживая друг друга. А рай был русский, с земляникой, опятами, ландышами, ромашками, и березки трепетали всеми листочками от теплого ветра. За березками теплела синева неба и синело лесное озеро.

- Синяя наша Русь, такой я ее вижу. Верно, Виктор? - спросил мечтательно Истома.

Летчик не ответил. Неподкупная, грустная кисть Истомы изобразила здесь мечту юноши, его тоску по далекой Руси.

- В верхнем ряду, рядом с евангелистом Лукой, монахиню видишь? - снова спросил Истома, указывая на свод. - Это Анна, первая наша старица. Великой и светлой души человек. Она наших предков от пытошной муки спасла, от царской петли и плахи увела. Спрятала наших прадедов здесь, в глухом таежном закуте, посреди болотных зыбунов. Пойдем, могилу ее покажу.

2

Дальний храмовой придел был отделен от главного нефа железной, грубо кованной решеткой. Скрипнула тяжелая дверь, и они вошли под низкие, давящие своды погребального придела.