Сказание о первом взводе

— Палкый!.. — из всех эпитетов, характеризующих человека, Кондрат Васильевич выбрал именно это, услышанное на Украине и полюбившееся слово.

…С утра следующего дня машина Билютина носилась по улицам растянувшейся на шесть километров Тарановки. Разведывая местность, расположение села, подступы к нему и дороги, Кондрат Васильевич все отчетливей и отчетливей понимал, почему комдив трижды подчеркнул особую ответственность боевой задачи, которая возлагалась на билютинский полк.

Тарановка по существу была отдаленным огромным пригородом Харькова, юго-западным ключом к нему. Чтобы ясней представить себе наиболее выгодные рубежи обороны, Билютин даже поднялся на колокольню церкви, стоявшей посередине села. Сопровождал его туда местный житель дед Охрим, у которого хранились ключи от дверей церковного здания. В трижды латанном и перелатанном кожухе, он долго возился у массивного замка, что-то ворчал, точно ворожил.

— Выходит, вы здесь вроде привратника, дедушка? — поинтересовался Билютин, когда старик распахнул перед ним тяжелую, обитую железом дверь.

— Та ни, товарищ полковник, якый же тут привратник? Насчет того, чтобы приврать, так тут давно вже не вруть, — дед Охрим кинул на Билютина взгляд с такой неиссякшей за годы лукавинкой, что тот невольно восхитился. Вот тебе и старичина! Понял же, несомненно понял, о чем его спросили, а смотри, как отшутился и повернул по-своему.

— Ще до войны спорили, шо тут зробыть, — говорил старик, ведя Билютина к маленькой двери сбоку от притвора. — Одни казалы, что треба кино, Заготзерно хотело склад зробыть, так и не домовылысь, чи склад, чи кино…

«Склад чи кино… а может, еще и иное, третье уготовано этому зданию?» — Билютин с удовлетворением рассматривал его метровой толщины стены, крохотные, схожие с бойницами, зарешеченные окна. Темный узкий ход, на ступеньках которого пришлось светить ручным фонарем, привел на колокольню.

День прояснился, и отсюда было видно почти все разбросанное по высоким взгорьям село. Своей серединой, где была и церковь и площадь с сельскими учреждениями, оно вплотную примыкало к железной дороге, которая проходила из Харькова на Лозовую, а краями — подобно подкове — отгибалось восточней. Эти крайние порядки хат тоже тянулись по холмам, темневшим первыми весенними проталинами, и как бы оцепляли огромную, многокилометровую котловину, лежащую со своими левадами и лугами позади села.

— Ото ж движение було по ций железке! — дед Охрим вздернул клин каштановой с проседью бороды, указал на магистраль. — Кожни полчаса поезд… Через Тарановку ж и на Запорожье, и в Крым… А одних рабочих поездов сколько! У нас в Тарановци було так, шо ни двор, то найдется робитник, або с тракторного, або с трансформаторного, або з «Свет шахтера»… Кожни полчаса вид колес земля навкруги трясется.

— Так, так… каждые полчаса, говоришь… — машинально повторил Билютин, всматриваясь в железнодорожную насыпь и мысленно прикидывая, что именно перед нею, вдоль посадок, и будет лучше всего расположить узлы обороны… а вон там позади, в ложбинке, и для минометчиков хорошее местечко… чуть правее удобно будет поставить полковую артиллерию…

— А где же там переезды, дедушка?

— Ото ж бачите лысинку промиж посадками?.. це три-сто шестый километр… Перший переезд. А дали — станция Беспаловка, там другый… Цей, шо на Беспаловци, цей — головнийш, товарищу полковнику!.. Я вас попереджую!..

Эти последние слова старик произнес столь многозначительно, что вновь привлек к себе пристальное внимание Билютина. Вот и попробуй угадать, что за этой бородой!..

— Ну, а как, Охрим…

— Григорьевич.

— Как, Охрим Григорьевич, грунт тут у вас по весне… проходимый?

— По дорогам?

— Ну и по дорогам и не по дорогам…

— По дорогам ще так сяк… ну, а полем хиба бронетранспортер и проскочит, а так средний чи тяжелый танк… тому достанется!

— Эге, Охрим Григорьевич, — уже не тая своего изумления, воскликнул Билютин, — я вижу, ты оцениваешь обстановку, как генерал… Откуда это у тебя? Уж не академию ли кончал?

Но Охрим Григорьевич внезапно замкнулся, лишь усмешка скользнула и скрылась где-то меж усами и бородой. Только спускаясь вслед за Билютиным вниз, пробурчал:

— В лисах чого не почуешь? Хлопци научат!

И Кондрату Васильевичу стало ясно, где прошел академию этот тарановский дед и что за хлопцы его обучали…

Еще только поднявшись на колокольню, Билютин увидел, как вдали по окраинной улице Тарановки двигалась, направляясь к центру села, колонна бойцов. Нелегкий путь они преодолели ускоренным маршем, даже раньше данного им срока.

Когда Билютин спустился вниз, его на паперти встретил Решетов.

— Разрешите доложить, товарищ полковник, батальон прибыл.

— Молодцы! Пусть теперь отдохнут. А вы идите со мной.

Полковник еще час назад высмотрел небольшой деревянный домик в стороне от церкви. Он стоял в садике, который круто сбегал меж двумя высокими каменными изгородями к леваде и был удобен для размещения штаба.