Сказание о Шарьяре

Чтобы их расспросить про далекий путь,

Заодно и на двух малышей взглянуть.

Караванщики во дворец пришли,

Поклонились властителю до земли,

И увидел с волнением старый хан:

Двух младенцев держит раб Караман.

Небывалой блистают они красотой,

Так и светятся разумом и добротой,

И у каждого чуб горит золотой,

И блестит, как серебряный, чуб другой.

Будто солнце с луною, светлы, хороши

Были эти прелестные крепыши —

Никому не известные малыши!

Как увидел младенцев хан Шасуар,

От восторга его так и бросило в жар,

Разомлела от счастья печень его,

Сразу сделался голос сердечен его.

С благодарностью он к небесам воззвал,

С возвышенья сошел, к рабу подошел,

Трижды в лоб младенцев поцеловал,

Посадил их обоих на свой престол,

То их на руки брал — любовался на них,

То ласкал и играл — дивовался на них,

И казалось: степной одинокий орел

Наконец-то милых птенцов обрел.

И глядел Караман, закусив губу,

А сияющий хан повернулся к рабу

И ему, не скрывая счастливых слез,

Так растроганным голосом произнес:

«Слава богу, мой верный раб Караман,

Что живым ты вернулся из дальних стран,

Ты всегда был хорошим рабом, а сейчас

Драгоценной находкой порадовал нас!

Ты немолод, ты знаешь,— с давних времен

Установлен в нашем краю закон:

Все, что будет найдено по пути,

Надо в жертву отдать или в дар принести.

Были мы бездетными много лет,

Наши дни — беспросветными много лет,

Все надежды — тщетными много лет,

И мольбы — безответными много лет.

А сегодня впервые радостный луч

Из-за туч блеснул, из-за черных туч:

Этих славных младенцев — детей зари —

Подари нам, усердный раб, подари!»

«Нет! — ответил твердо раб Караман.—

И не гневайся, благословенный хан:

Этих двух близнецов мне послал Аллах,

Я ведь тоже бездетен, почтенный хан.

Не отдам их,— и слов понапрасну не трать,

Можешь силой, конечно, их отобрать,

Но ты добр и великодушен, хан,

Будь же воле Аллаха послушен, хан!»

«Много чести, когда с мудрецом говоришь —

С первых слов тебя постигает он,

Мало чести, когда со лжецом говоришь —

С первых слов тебя избегает он,

Очень глупо, когда с глупцом говоришь —

Не внимает, а только моргает он,

Очень худо, когда с подлецом говоришь —

Понимает, но все отвергает он.

Но ведь ты — не глупец, не подлец, не лжец,

Ты — мой верный раб, как и твой отец,

Не упрямься, добрый мой Караман!» —

Так его уговаривать начал хан.

«Ни за что! — Караман ему возразил.—

Мне расстаться с ними не хватит сил!

Всю дорогу я этих младенцев берег —

Их кормил и поил, на руках носил.

Стал отцом я сейчас для этих детей,

Ведь от гибели спас я этих детей,

Как родных и кровных, их полюбил.

Не расстанусь с ними, пока я жив

И пока голова сидит на плечах!

Хочешь ты, чтобы я от тоски зачах?

Будь по-хански, великий хан, справедлив!»

Был и вправду добр Шасуар-старик,

Он казнить да насильничать не привык,

Он младенцев силой отнять не мог:

И отнять не мог — и отдать не мог!

Знал седой Шасуар: он и болен, и стар,

И в тоске чуть не плакал хан Шасуар,

Перед верным рабом он заискивать стал,

За младенцев награду подыскивать стал:

«Не терзай ты меня, пожалей, Караман,

Уступи мне чудесных детей, Караман!

От страданья печень моя в огне,—

Не упрямься же, совесть имей, Караман!

Ты подумай, к кому благосклонней судьба:

К детям хана иль к детям простого раба?

Я не ведал, кому передать престол,

А теперь наследника я обрел.

Я младенцев уже, как родных, люблю,

Я чудесного мальчика усыновлю,

Я прелестную девочку удочерю,

А тебе, что угодно, взамен подарю.

Хочешь вольную? Освобожу тебя,

И землей, и скотом награжу тебя.

Хочешь почестей? Будешь вельможей моим,

Я в парчу и шелк наряжу тебя.

Хочешь быть купцом? Торгуй, богатей,

Семь мешков монет обещаю тебе,

А не хочешь — престол предлагаю тебе,

Половиной державы моей владей!

Не возьму я силой этих детей,

Уступи, мой милый, этих детей,

Их на рабскую долю не обрекай,

Не губи — помилуй этих детей!

Ты — мой верный раб, я — хозяин твой,

Так уважь господина — и пожалей!»

Всей душою за путь многодневный успел

Привязаться к детям раб Караман.

А теперь их отдать? Ни за что не хотел

Примириться с этим раб Караман.

И в отчаянье ворот он разорвал

И к престолу ханскому подступил,

И слезами бороду окропил,

И в безумье горестном возопил:

«Будь ты проклят, владыка! Твой тучный скот

Пусть на пять поминок твоих пойдет,

А парчу и шелк пусть возьмут за труд

Те, что тело твое обмывать придут!

А монеты, что ты обещаешь мне,

Разбросай на последнем своем пути,

А из трона, что ты предлагаешь мне,

Лучше крепкий гроб себе сколоти!

Замолчи! Не ходи по моим следам!

Не продам я тебе детей, не продам,

Не отдам их тебе, злодей, не отдам!..»

Содрогнулся хан Шасуар,

Задохнулся хан Шасуар,

Содрогнулись и все вокруг —

От вельмож до рабов и слуг.

Никогда еще слез таких

Не видал справедливый хан,

И безумных угроз таких

Не слыхал незлобливый хан.

Долго он, потупясь, молчал,

Что ответить рабу, не знал,

Чем задобрить судьбу, не знал,

Наконец, вздохнул и сказал:

«Что с тобою, мой Караман,

Мой любимый, старый слуга?

Или жизнь тебе не мила,

Честь и совесть не дорога?

Ты, которого я считал

Больше всех достойным похвал,

Самым верным моим слугой,

Оказался подлей врага?

Я любил тебя, Караман,

Я ценил тебя, Караман,

Неспособным тебя считал

Ни на подлость, ни на обман,