Сказание о Шарьяре

Чтить по-прежнему будут вас!»

Удивлялась словам его Акдаулет,

Обещала свято хранить секрет,

А потом сказала: «Почтенный дед,

Как детей назвать нам — подай совет!

Я вам сорок халатов узорных дам —

Лишь бы сыну счастливое имя нашли,

Я вам сорок бедёу проворных дам —

Лишь бы дочке красивое имя нашли,

Подарю по отаре тучных овец —

Лишь бы мудрым советом нам помогли,

Все отдам, чем богат наш большой дворец,—

Лишь бы в деле этом нам помогли.

Посмотри, как блестит, как на солнце горит

Сорока рубинами мой венец,—

Эти сорок рубинов вам подарю

Да еще от души поблагодарю,

Если наших детей назовем наконец!»

Улыбнулся седой, светлоликий дед

И приветливо произнес в ответ:

«Благодарствуй, добрая Акдаулет,

Но ни в чем у нас недостатка нет.

Нам халаты узорные не нужны —

Лучше бедным страдальцам их подари,

Нам и кони проворные не нужны —

Лучше пешим скитальцам их подари,

И не нам отары тучных овец —

Чабанам, их в степи пасущим, отдай,

А богатства, которыми полон дворец,

Сиротам, в нищете живущим, отдай,

А рубины, что блещут в венце твоем,

Беднякам и рабам неимущим отдай,

Извини, что подарков твоих не берем,—

Не затем явились мы в этот край,

Но за то, что добра ты к нам, Акдаулет,

Мы тебе хороший дадим совет».

Постоял, помолчал старик,

А потом продолжал старик,

И торжественным в этот миг

Был его лучезарный лик:

«Знай: храбрее всех храбрецов

Будет вам дарованный сын,

Будет биться он с тьмой борцов,

Словно сказочный исполин,

Будет грозен, как божий суд,

Будет с правдой всегда дружить,

Семь великих дэвов придут,

Чтобы верно ему служить.

Будет мощным его тулпар,

Беспощадным — его удар,

Будет он как степной пожар

И как в бурю — крепкий чинар,

Назовите его: Шарьяр».

И опять помолчал старик,

И опять продолжал старик,

И таинственней в этот миг

Стал его многодумный лик:

«Знай: мудрее всех мудрецов

Будет ваша приемная дочь,

И, услышав тревожный зов,

Сможет брату не раз помочь.

Много-много страшных минут

Доведется ей пережить,

Семь небесных пэри придут,

Чтобы преданно ей служить.

Будет взор ее неотразим,

Лик прекрасный — неугасим,

Разум ясный — непогрешим,

Дух правдивый — неустрашим,

Назовите ее: Анжим».

Так сказал седой, святой каландар,

А потом на глазах в небесах исчез —

Поднялся и растаял, как легкий пар,

В голубой дали, в синеве небес.

А за ним поднялись, словно тонкий дым,

Словно сорок тающих облаков,

Сорок ввысь улетающих стариков,—

Век живи, не увидишь таких чудес!

Растерялась добрая Акдаулет,

Испугалась добрая Акдаулет,

Тотчас к мужу пошла — рассказала ему

Про седых стариков и про их совет.

Сразу понял мудрый хан Шасуар:

Еренлеры святые явились к ним.

Дали сыну имя они — Шарьяр,

Дали дочери имя они — Анжим.

Юность Шарьяра и Анжим. Песнь первая.

О том,

как спустя пятнадцать лет

снова услышали девять завистливых ханских жен

о Шаръяре и Анжим,

как они испугались

и как снарядили в дорогу старую колдунью,

взяв с нее клятву

любой ценой погубить молодого богатыря

Ассалам, дорогие мои, ассалам!

Я успехов и счастья желаю вам!

Снова радуется моя душа

Вашим юным глазам, молодым голосам.

Хорошо, что опять вы ко мне пришли,

Заглянуть к аксакалу время нашли,

Значит, скучно не было в прошлый раз

Целый вечер слушать мой древний сказ.

Что ж, садитесь, мои молодые друзья,

Не у всякого в жизни такие друзья,

Молодцы, что меня навещаете вы,

Что седины мои уважаете вы,

Пригодятся вам в жизни мои слова,

В них народная древняя мудрость жива,

А народная мудрость — всегда права.

Но сперва похвастаться вам хочу —

Виноградом первым вас угощу,

Очень рано поспел он в этом году,

Не найдете такого в другом саду.

Много лет я в саду у себя тружусь,

Потому и плодами его горжусь,

Поглядите, какая тяжелая гроздь,

Пусть ее отведает добрый гость!

Раньше всех у меня виноград созрел,

Потому что весь год я за ним смотрел,

Разрежал да ухаживал,— ведь у меня

Кроме сада других не осталось дел.

А растения можно с людьми сравнить:

Так же ласку умеют они ценить,

Это — наши друзья, а не наши рабы,

Будешь грубым с ними — будут грубы,

Будешь нежным с ними — будут нежны,

А подружишься — будут с тобой дружны,

Мы за это их уважать должны.

В этом мире всему мне известна цена:

Я и радость и горе познал сполна,

Девяностый год на земле живу,

Помню давние-давние времена,

И давно бы пора мне, наверно, уйти,

Но душа до жизни всегда жадна,

И пока еще чувствует стремена,

Хочет всадник все дальше гнать скакуна,

Был когда-то и я непокорен и юн

Но давно спотыкаться стал мой скакун.

Да, совсем уже старым теперь становлюсь,

Застилает глаза мои пелена,

Только память одна— вся моя казна,

И казною этой с людьми делюсь.

Потому-то и радуюсь, глядя на вас,

Все, что знаю, вам передать хочу,

Потому-то заветный, старинный сказ,

Этот мудрый, затейливый длинный сказ

До конца, друзья, досказать хочу,—

Рассказать вам хочу о далекой поре,

О Шарьяре — прославленном богатыре

И Анжим — отважной его сестре.

Я о светлом рожденье их рассказал,

О чудесном спасенье их рассказал,

О страдалице — матери их молодой,