Сказание о Старом Урале

– Да как он посмел руку поднять на ту, что я сам...

– А вот и посмел! Я ему на это волю дал. Распетушился! Станешь хозяином Невьянска, тогда и гони лучшего, вернейшего приказчика только за то, что девку выпорол.

– В моем обиходе палачей домашних не будет. Не потребуются они мне!

– Вон как? Пожалуй, придется еще подумать, кому демидовское наследство после меня доверить. Без таких, как Шанежка, ни вотчин, ни богатств дедовых и отцовых у такого, как ты, щелкопера, вмиг не останется. И слушать тебя неохота. Будто и не Демидов. Мы, Демидовы, злобу таим, пока волю кулакам не дадим. А уж ежели дал – разом вся злость стынет. Прощать слугу виноватого – это, сынок, демидовская заповедь.

С поклонами вошел Самойлыч.

– Чего тебе?

– Акинфий Никитич, как велели: кони у крыльца.

– Какие кони? – удивилась Сусанна.

– Ступай, погляди!

Сусанна, радостно взволнованная, чуть не вприпрыжку выбежала из кабинета. Демидов повернулся к сыну.

– А ты что ж не глянешь? Подумаешь, велика беда: хроменькая девка померла. Оседлай коня, скачи новую искать. В кержатских скитах еще и не такая попадется. Идем-ка лучше конями полюбуемся.

Он взял сына под руку. Вдвоем с Прокопаем вышли на крыльцо. Во дворе Сусанна, онемев от восторга, хлопала в ладоши. Белые рысаки были поистине ослепительны.

– Вот, Сусаннушка, мой подарочек, о чем давеча поминал. Купил их в Нижнем Новгороде. Даже в столице таких не скоро сыщешь. Теперь и вспоминать не станешь о тех, что герцога носят.

В восторге Сусанна похлопала по крутой шее горячего пристяжного.

– Сторонись, Сусаннушка, невзначай и затопчет!

– Господи, какие! И во сне таких не увидишь!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

Акинфий Демидов доживал дома вторую неделю, успокаиваясь от мучительных подозрений ревности, не дававших ему покоя с тех пор, как Прокопий оказался в Невьянске.

Нежность и заботливость Сусанны сначала будто удивили его, но он все же поверил в ее искренность, хотя раньше никогда не бывала она такой податливой и доброй.

Но, успокоившись от волнения сердечного, Демидов не мог успокоиться от виденного и слышанного в столице. В сущности говоря, ведь отделаться и откупиться удалось лишь от докучливых мелочей. Кое-каким ретивым шептунам, охочим до сплетен и легкой наживы, он без труда и недорого прижал языки. Но разве мог он забыть шутливый вопрос императрицы, когда платил ей новым серебром карточный долг? Оглядев блестящий рублевик, императрица тогда спросила: «Моим али своим серебром платишь, Демидыч?» Ответил он царице не растерявшись: «Все мы твои, а потому и все наше – твое, государыня». Анна Иоанновна изобразила на жирном, отечном лице подобие снисходительной улыбки и чуть-чуть погрозила пальцем умелому собеседнику. Демидов до сих пор терялся в догадках, отчего это императрица вдруг задала такой щекотливый вопрос о серебре, да еще при всем дворе. Он боялся думать, что до Петербурга уже дошли слухи про колыванское серебро и чеканку рублей под невьянской башней...

Еще глубже взволновала Акинфия некая беседа с герцогом Бироном, хотя велась она мимоходом, шутливо, будто невзначай, перед самым обратным отъездом Демидова на Урал. Бирон дал понять, что необходимо перехватить у Татищева и взять в демидовские руки рудные богатства Кушвы. Демидов знал теперь уже подробно о новооткрытой горе. Его мучило сознание, что за такое дело можно взяться только самому. А ведь для этого придется ехать к Татищеву на поклон! К генералу Татищеву, который был и остался прежним врагом Демидова. Недаром на обратном пути с кушвинского месторождения генерал Татищев, услышав, что Акинфий в Невьянске, отправился в свой Екатеринбург по другой дороге. Не посмотрел на то, что она плоха и много длиннее пути через Невьянск.

Много дум передумал Акинфий Никитич, и один, и с верными людьми, взвешивая и оценивая все способы, законные и незаконные, чтобы обойти Татищева и добиться цели любой ценой: исполнить желание Бирона, прибрать к рукам новое кушвинское месторождение. Однако все планы оказывались ненадежными. В конце концов Акинфий Демидов решил отправиться к Татищеву и попробовать заполучить руду обычным простейшим демидовским способом – подкупом.

Богач Демидов слишком хорошо знал, как мало в России людей, неподатливых на золото, когда из-за спины сонливой императрицы страной управлял озлобленный и хищный Бирон. Может, и Татищев окажется «поползновенным»? Значит, нужно действовать и пробовать. Ведь генерал уже не молод, а старость любит сытый покой. Личное состояние командира, говорят, не велико: немудреный домишко в столице и какая-то вотчина. При его-то славе умнейшего сановника в государстве! Разве сановники так идут к закату дней своих?

А у него самого, Акинфия Демидова, в столице не один дворец. Чего стоит, скажем, уступить любой Татищеву? В придачу к горке серебра за гору железа? Демидов был уверен, что любые расходы, любая взятка с лихвой вернет эта диковинная гора магнитного железняка.

Все же Акинфий со дня на день откладывал отъезд в татищевскую крепость, хотя Сусанна до того раздобрилась, что велела отправиться к генералу на ее новой тройке.