Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. Том второй.

Потом мы возвратились в Вифлеем, где нас и угостили; потом пошли рассматривать великую церковь. Церковь весьма велика и обширна. Сорок столбов только в притворе поддерживают верх, да в настоящей двенадцать столбов, исключая поперечных стен; и по всему храму висит до четырехсот лампад, и много паникадил, и весь храм расписан и изукрашен мусиею, притвор – разными цветами и древами, а настоящая вся – иконами; украшен мусиею от царя Греческого Иустиниана Великого. Здесь изобличается клевета российских раскольников, моих соотечественников, называющих себя старообрядцами, которые порицают Святую Церковь; якобы новое внесено именословное благословение. Пусть они размыслят: когда был царь Иустиниан Великий? При нем был пятый Вселенский Собор: тому уже более тысячи трехсот лет. А доднесь в Вифлееме, в великой церкви, на стенах много икон, а наипаче на восточной стене; под самым верхом, изображены три великие иконы: Вход во Иерусалим, Преображение, Воскресение Господне: и все сии иконы с благословящими руками именословно изображены, не красками написаны, но мусиею изображены. А если бы раскольники сказали, что это после изображено: то известно всему свету, что Иерусалим находится под тяжким игом магометанским более тысячи ста лет, под которое подпал еще во время святейшего Патриарха Софрония Иерусалимского; и доднесь находится в попрании у поганых турок; не только ничего не позволяют устраивать в нем, но остальное разрушается: прежде был весь храм изукрашен; ныне же осталось только в самом верху, а внизу все арабы отколупали, да и продают поклонникам; и я купил больше сотни. А больше половины храма почти в запустении: ибо весь притвор сделался игралищем детям и двором для людей всех вер. Оттуда вход в православный греческий монастырь, также в армянский и франкский монастыри. Настоящим храмом, срединою и правою страною, заведывают православные; левою страною заведывают армяне; а франки за стеною имеют свою церковь. Покрыт весь храм свинцовыми плитами, и поставлены наверху кресты, и звонят в небольшие колокола: потому что в Вифлееме турок нет ни единого, и жители Вифлеема все христиане, только разных исповеданий; большая часть православные, а прочие – католического и армянского исповедания. Вифлеемские жители отменны от жителей других мест Палестины нравом, одеждою, чистотою и обхождением: уважительны и благообразны. У них все дети ежедневно ходят в училище, мальчики и девочки. Почти весь Вифлеем знает по-русски: потому что они все – мастера, работают иконы, кресты и четки перламутровые: а русские больше всех покупают; потому они по-русски и учатся; а кто по-русски не знает, тот ничего и не продаст. Итак мы, посетивши Вифлеем, возвратились в Иерусалим, и праздновали в своем монастыре храмовый праздник, ноября 8-го, святых Архангелов и прочих Небесных Сил. Было торжество порядочное. Великую вечерню, утреню и Литургию служил Севастийский митрополит с архимандритами, игуменами и множеством священников и диаконов. Певцы были доброгласные из Патриашего монастыря. Горело множество неугасимых, серебряных великих, лампад; и великое было стечение народа. После Литургии подавали по чаше вина и закуски; и пошли по своим келиям.

52. Путь в Лавру Саввы Освященного

Потом пошли мы в Лавру Саввы Освященного. Вышли из Иерусалима в Давидовы врата, и пошли налево, вниз по долине, называемой Геенна, прошли мимо прудов Давидовых и села Скудельнича; остались они у нас в правой руке, а гора Сион и колодезь Иоавль – в левой. Потом пошли по юдоли плачевной, и шли шесть часов, по-русски – тридцать верст, шли, ничего не видали, ни селения, ни града, – была самая дикая пустыня, – ни травы, ни лесу, но голые горы и острое камение. Только видели в правой руке развалины монастыря преподобного Феодосия, общих житий начальника. Уже близки были окрестности Содома и Гоморры, и нам наскучило даже смотреть на плачевные места, да уже и приустали; ибо был великий зной, а воды нет. Вдруг из-за горы показалась нам святая Лавра.

53. Лавра святого Саввы