Сказание о Волконских князьях

Квадратная Велижская башня стояла над вторыми воротами Белой. Через ров от нее шел низкий деревянный помост. Разрез вала, в котором проходила дорога, был прикрыт легкой, но широкой деревянной башенкой, по конструкции напоминавшей Кутафью башню Московского Кремля, которая поднималась над валом сажени на полторы, не более.

Далее Смоленские ворота, углом выступавшие из общего примерно пятиугольного плана крепости, имели такую же конструкцию и отличались лишь более хитрой деревянной резьбой на опускных решетках и карнизах. Волконский осмотрел их с особым тщанием, потому что они бывали обычно местом главного удара неприятелей. Следующая многоугольная, почти круглая башня не имела ворот и имени: она так и называлась Безымянной. Между ней и Тайнинской башней на валу за рвом располагалась среди частокола низенькая и широкая башенка, где могли укрыться стрельцы.

Тайнинская башня содержала водный тайник — подземный ход к реке, где можно было набрать воды для тушения пожаров. Она стояла на самом валу на берегу реки, и стена от нее шла к Московской башне, откуда князь Федор начал обход. Здесь при обследовании тайника была встречена преждепомянутая Митрофановна, которая посторонилась, пропуская начальство. Волконский вперил в нее взор и сказал:

— А что, баба, пойдешь ко мне по хозяйству?

— Пойду, барин! — ответствовала женщина и как перышко вскинула на плечо коромысло с полными водой кадками.

Князь поглядел ей вослед и продолжил обследование крепости, в которой оказалось при точном подсчете тридцать шесть орудий разного калибра. В их числе: восемь пушек длинных и полевых коротких под ядра полуфунтовые, отлитых из меди; тюфяки для стрельбы картечью и метания бомб медные же; пищали скорострельные железные и пищали затинные[20]. Об один тюфяк, зарытый неведомо когда в землю и там забытый, воевода споткнулся, меряя шагами крепость, и велел немедля его в готовность привести. Ядер ко всем орудиям больших, средних и малых железных обрелось несколько сот, пороха почти сто пудов, хлеба и овса, ячменя и гречихи запасы изрядные: заслуга предшественника Волконского, князя Белосельского.

По окружности вала крепость имела 460 сажен (почти километр), была крепка против легких неприятельских отрядов, но, несомненно, развалилась бы от первых выстрелов серьезной артиллерии. На защиту Волконский мог поставить до тысячи человек, половину с огнестрельным оружием, среди которых почти никто не имел понятия о современной регулярной войне.

Освобожденный от забот, но в изрядном унынии вернулся князь Федор Федорович на воеводский двор, похвалил стряпню обосновавшейся там Митрофановны и велел ей стелить.

Скинул князь сапоги сафьянные и кафтан, шитый серебром, выпил на сон грядущий чарочку да сгреб красавицу в объятия богатырские. Не затрепетала сладостно Митрофановна, не положила головушку ему на грудь, не силилась вырваться, но произнесла ровным голосом:

— Оставь, барин, я к тебе не пошлиться пришла.

Сами упали руки Федора Федоровича, и долго стоял он в недоумении, глядя на закрывшуюся дверь горницы, изумляясь, что так легко сладкую победу упустил. Не привык к осадным работам предводитель конницы и душой приуныл. А поутру объявил приближенным:

— Кто бабу обидит — головы не сносить.

СКАЗ О ПОИСКЕ ИВАНА ПАВЛОВА НАД НЕПРИЯТЕЛЕМ

Долго не получали в Белой сведений о большой войне. Весной призвал к себе воевода сотника Ивана Павлова и говорит:

— Хочу послать тебя для языков, потому что от Шеина и из Разряда[21] никаких вестей нет. Только смотри, к другим воеводам в уезды и за рубеж не заезжай.

— Где же я возьму языка, — отвечает сотник, — если в Бельском уезде неприятеля ни сном ни духом давно не бывало? Впрочем, я готов.

Стрельцы томились бездельем и размяться были не прочь. Взял сотник в проводники белянина, тутошнего жителя Андрея Бизюкина, и поехал со всеми своими людьми.

Проехали стрельцы Бельский уезд и половину Велижского, пока не сошли литовских людей в Замосской волости. Это была шляхетская хоругвь. Она разбежалась от первого мушкетного залпа, и стрельцы взяли десять пленных. Иван Павлов вернулся в Белую через две недели.

— Что так долго ты ездил? — спросил воевода. — Весь Бельский уезд можно за два дня проехать по хорошей дороге.

— Так-то оно так, — ответил сотник, — да только литва задержала маленько. Погнали их аж до Замосской волости!

Так Волконский и написал, когда отсылал языков в Разряд.

СКАЗ О НЕСТРОЕНИЯХ В МОСКВЕ И ПОЛКАХ ПОД СМОЛЕНСКОМ

Тем временем в Москве о долгом стоянии Шеина под Смоленском начали беспокоиться. Вспомнили царь Михаил и патриарх Филарет о его крестном целовании, чтобы с Речью Посполитой не воевать и ей вреда не чинить, впали в кручину, хотя знали о всем, когда выбирали войскам начальника.

— Ох, увы! — говорил Филарет Никитич. — Всегда скорому совету последует раскаяние!