Сказание о жизни у чудесах блаженного старца Иоанна Оленевского

Матушка Параскева умирала за 9 дней до смерти старца Иоанна; перед смертию она вопила: «Остаются круглые сироты, никто не разумеет». А когда она отходила, батюшка кричал: «Скорей за татарином, скорей везите меня в церковь». А в церкви говорил: «Пойте: Христос Воскресе; тело умирает, душа воскресает». В это время отходила душа матушки Параскевы. На Ильин день говорил нам: «Приезжайте скорее, скоро будет праздник…» Свое преставление он называл праздником. На четвертый день после Ильина дня он умер. На Ильин день в церкви старчик Иоанн обмирал, все думали, что он умер, но он очнулся.

* * *

Рассказывают девушки.

Перед Ильиным днем батюшка говорил Кате: «Я на Ильин день умру, а в церкви вы пойте Христос Воскресе». И действительно, на Ильин день в церкви он умер. По разрешению отца Димитрия девушки запели на клиросе в перерыве между утреней и обедней: Христос Воскресе. Спели трижды, и батюшка ожил и велел его везти домой, обедню не смог служить. Дома ему стало полегче, и он всех, кто пришел к нему после обедни, благословил и указал, где и как жить.

В воскресенье велел опять везти его в церковь, но пробыл немного, а дома всех принял и говорил: «Завтра вы ко мне все придете: завтра праздник, завтра все придете, завтра праздник, все придете завтра – праздник».

* * *

За 30 лет до смерти Иван Васильевич был хороший, высокий, стройный, красивый. Пришла к нему Катя, спрашивает:

– Как мне прожить? Муж умер, сынок остался.

Батюшка постучал Кате по плечу:

– Я помру, ишо почитаешь обо мне.

А перед смертию всех благословил, а ее оставил. И в понедельник в 7 часов утра он умер, а она осталась читать, вычитала 40 псалтырей.

* * *

Рассказывает Евдокия Федоровна.

В последний год его жизни, на третьей неделе последнего поста мы пели всенощную у него в келии, а он полулежал на кровати с воздетыми руками. Я оглянулась и ужаснулась: вокруг него радуга сияет. Он взглянул на меня и улыбнулся. Мы стоим, штом обливаемся, и только благодать батюшкиных молитв поддерживает нас. Мы к нему приедем – «Благословите», и уходим – «Благословите», а он все только радовался:

– Когда я всех приму, радость, а кого не приму, о них много скорблю и молюсь.

Я к нему всегда ездила. Благословляя, старец наносил крест по-разному, иногда даже ударит пальцами по губам или по голове, если что-нибудь сделала не так или согрешила. Он меня благословлял каждый раз по-разному…

Кате, моей дочке, старец сказал перед смертью:

– Сшей мне комнатные туфли.

Все никак не могла она сшить. Вдруг слышит, умер. Она быстро сшила туфли с крестами, суконные, и повезла. Народу, пройти нельзя.

– Я туфли батюшке везу, пропустите.

А там мечутся: уже собрали его, а туфель нет, и никто не знает, где их взять. Препираются, упрекают друг друга, и вдруг входит Мотя и туфли подает. У Бога все заранее намечено…

* * *

Рассказывают многие.

В 1951 году для старца был последний Великий пост, который он провел в строгости и великой духовной борьбе. Питался только одними просфорами, которые запивал святой водичкой.

Он вынес страшное нападение бесовской силы, которая мстила ему. 26 марта утром послушница Юлия, явившись в келию, нашла его лежащим на полу в полусознании, полумертвого, избитого, в синяках с кровавыми подтеками. Старица Наталья всю ночь присутствовала в келии и уверяет, что к ним в келию никто не заходил, и когда и кто его избил она «не слыхала и не видала». Ночью она несколько раз просыпалась и видела его лежащим на лежанке, как всегда с согнутыми ногами, а утром, проснувшись в пятом часу, она увидела его уже на полу полумертвого. Припадками батюшка никогда не страдал и страдать не мог, потому что у него были крепкие нервы и сильный Божий Дух. Если бы он просто упал с кровати, тог ушиб бы одно-два места, но видно было, что его били ужасно по всему телу. А на шее были следы пальцев, его душили. Его подняли, оплакивая с жалостью, и уложили в постель:

– Батюшка, кто тебя так? Кто тебя избил?

Но старец ни звука не произнес. Сильный духом и волей, старец страдал один, прощая своих убийц, в защиту себе призывая единого любимого Господа. Во время убиения он не произнес ни единого звука, иначе разбудил бы соседей или Наталью, если действительно они спали. Понятно одно: видимые или невидимые, но это были враги от диавола присланные, чтобы отомстить. С этого времени старчик не мог принимать людей, чего и добивалась черная сила бесов. Он усилил пост, принимая по одной просфиры не каждый день. Большинство дней он был без пищи.

Узнал Владыка Кирилл, что старец занемог, и послал к нему на своей легковой машине врача узнать что с ним:

– Батюшка, тебе Владыко врача прислал на машине, – доложила Юлия.

– Пусти, – кротко прошептал ослабленный старец.

Врач стал осматривать, ощупывать и ослушивать «больного». К великому удивлению Юлии на старчике уже не осталось ни одного синяка. Так хотел сам старец, чтобы за него никто не был привлечен, он всех прощает…