Сказания древа КОРЪ

С самого начала разнообразные препятствия обступили её, в основном, в виде чёрных человеческих фигур, наполненных злой волей. Пока она преодолевала их, прошло несколько лет. Если в недвижном Афганистане течение времени было малозаметным, то за Амударьёй произошли изменения буквально исторические. Две советские республики, Бухарская и Хорезмская, по национальному размежеванию в Средней Азии в конце двадцать четвёртого года образовали с частью смежных территорий Узбекскую ССР в составе Советского Союза. Ещё через пять лет столицей её станет Ташкент. К этому времени Файзулла Ходжаев превратится в восточного владыку с парбилетом в кармане, живущего в смертельном страхе перед соперниками из высшего властного круга большевиков. И они поставят-таки его к стенке как «врага народа». Решающими для столь сурового приговора станут показания верной, многолетней секретарши (без комплексов), приставленной к Большому Человеку Бухары легендарным чекистом Агабековым. Сам Агабеков несколькими годами ранее, учуяв для себя опасность, сбежит в Париж, но и там его настигнет карающая рука. Чья, спросите? Да народа же! Это случится нескоро, в конце тридцатых. А пока друзья по борьбе за счастье простых дехкан живы и при силе. И только на помощь Файзуллы, друга «Русского дома», может рассчитывать обессиленная, но упорная Мариам.

Удача улыбнулась ей, когда в Кабул назначили консулом Узбекистана старого знакомого Искандеровых. Когда-то их усадьба и дом его отца соседствовали через дувал. Будущий консул был ценителем поэзии, считал Тимура Искандера оглы лучшим узбекским стихотворцем. Он сразу откликнулся на просьбу несчастной обитательницы Кала-и Фату, несколько раз принял её в своей резиденции и в конце концов устроил ей встречу с Ходжаевым. Тот прибыл в Кабул на открытие выставки произведений узбекского искусства в столице Афганистана.

Просьба консула озадачила главу республиканского правительства. Ясно, что вдова будет расспрашивать о муже. Что она знает? Вряд ли поверила в гибель каюка с Тимуром на Амударье. Она ближе к истине, чем хотелось бы ему, разделяющему вину за убийство Искандерова. Файзулла узнал о расстреле не сразу, был вне себя от гнева и раскаяния, добился наказания самовольных судей, но мёртвого не оживишь. Так как же поступить с вдовой? Отказать в приёме? Это решение слабого. Живи и думай, какой бедлам устроит беглянка на недосягаемом для ОГПУ расстоянии на весь мусульманский мир. Необходимо выслушать её и, исходя из услышанного, принимать решение.

Консул подвёл Мариам к высокому гостю в саду, где была развёрнута выставка. Устроил встречу так, чтобы они несколько минут могли побыть без свидетелей. Мариам не стала разводить церемоний:

– Ради Аллаха, дорогой Файзулла, в память о наших дружеских встречах, скажите, мой муж, Тимур, он не голодает, не мёрзнет? Не болеет? Ведь он не привычен к русским морозам.

«Уже легче, – перевёл дух Председатель, – она знает часть правды: муж не утонул в реке; возможно, ей известно, куда направлен отбывать срок». И сказал вслух, уклончиво:

– С ним всё в порядке, принимая во внимание, что он не на воле. Надзиратели понимают, кого они стерегут.

Мариам старалась не терять над собой контроля:

– Я не знаю, в чём его обвинили. Полагаю, за ним нет никакой вины. Разве что обычная для творческая человека несдержанность в выражениях, когда что-то вызывает в нём протест. Но как бы там ни было, прошло уже немало лет. Его возраст, заслуги… Дождётся ли Тимур помилования?

– Вы ошибаетесь, дорогая Мариам, у нас не за что за решётку не садят. Я не судья. Народной власти суды не подотчётны. Насколько мне известно, против Икандерова были выдвинуты серьёзные обвинения в подстрекательстве дехкан к контрреволюции. В последнее время вы слишком редко виделись с мужем, чтобы правильно судить о нём… Ну, ну, моя госпожа, будьте умницей! На нас уже посматривают. Обещаю вам, по возвращении в Ташкент во всём разобраться. Возможно, Искандеров уже освобождён из-под стражи и переведён на поселение. На островах… то есть, на севере, ко многим из отбывших срок допускают жён. Думаю, и для вас препятствий не будет. Только дайте мне небольшой срок. Я найду вас.

Политическая обстановка в Ташкенте в то время была для Файзуллы неблагоприятна. Конкуренты поджимали со всех сторон. В такой ситуации всё, что работает против него, может оказаться решающим. Ему только не хватает международного скандала, который способна устроить вдова известного деятеля мусульманского просвещения. Легче всего её просто убрать: нет человека – нет проблемы, как стало модно говорить в Стране Советов. Только на это он, Ходжаев, первое лицо республики, не пойдёт. Всему есть предел. Да и нет необходимости в ещё одном трупе, когда их столько вокруг, что ступить некуда. Надо как-то потянуть время, чтобы ослабить активность Мариам, направить её по ложному пути. Для начала разрешить свидание с заключённым. Ведь она не знает о расстреле мужа. Получить визу и так не просто, а можно сделать «очень не просто». Далее, эти «Тимуриды» считают Алимхана законным государём, значит, подданная эмира без его спросу Кала-и Фату не покинет, придётся его уламывать. Потом дорога – не ближний свет. Её можно удлинить, создав массу мелких препятствий. Соловецкий лагерь вроде бы ликвидирован. Сейчас на островах то ли отделение системы лагерей, протянувшихся от Мурманска через всю Карелию до реки Свирь, то ли тюрьма НКВД, наследницы ОГПУ. Значит, архив СЛОНа куда-то перевезён. Попробуй найти в небрежно перекидываемых с места на место горах бумаг запись с именем заключённого Искандерова. Со дня расстрела Тимура немало времени прошло. Вряд ли видевшие его воочию, из заключённых, выжили в тех условиях. И лагерная обслуга не раз, видимо, обновилась. Долго придётся Мариам искать мужа. А найдёт могилу (совсем фантастика), попробуй докажи, что пожилой интеллигент, южанин, в тех климатических условиях окончил свои земные дни от выстрела в затылок. Легче лёгкого списать на испанку или тиф. Решено!