Сказания о Хиль-де-Винтере

— Если бы да кабы, — передразнил его Рокберн. — Вы упустили замок — упустили. Второй раз захватывать его никто не даст, казна не бездонна. Флот останется еще в районе на какое-то время, пусть чертов герцог не расслабляется, а вот конницу придется отправить назад, в столицу. — Рокберн кивнул кому-то за окном.

Бывший командующий потоптался на месте. Его так и подмывало выйти, громко хлопнув дверью, сдать гвардейское обмундирование и отправиться домой, на равнины, возделывать какую-нибудь редиску.

— Стоять, — предупредил его желание Рокберн.

Ноктурунус даже вздрогнул от неожиданности — мэр словно прочел его мысли.

— Учитывая твои былые заслуги перед короной, я все же мог бы выспросить у его Величества для тебя должность командующего. Естественно, эту честь оказываю тебе авансом.

Сердце Ноктурнуса сладостно затрепыхалось. Он мысленно снова восседал на своем грузном жеребце, и что-то кричал бесконечным отрядам бойцов, выстроившихся до самого горизонта.

— Не главнокомандующего конницей, конечно, нет. А командующего, скажем, стражей городских ворот.

Ноктурнуса перекосило от бешенства.

— Все не так плохо, как кажется на первый взгляд. — Елейным голоском проворковал Рокберн. — Во всяком случае, это все, что я могу для тебя сейчас сделать.

Рокберн, разумеется, лгал. Он мог все, ну почти все, имея прямой доступ в королевский кабинет. Говоря все это, он явно наслаждался своим положением. И получал удовольствие, унижая когда-то высокопоставленного воина.

— Ты мой должник, Ноктурунус, — крикнул он воину, когда тот вышел.

Покинув Рокберна, экс-главнокомандующий конницей отправился к городским воротам Совитабра. Шум, возня, ржание лошадей, вопли и рев других животных, крики выезжавших из Совитабра и перебранка стражников с теми, кто собирался въехать в город — все это довело его до дурноты, пока он миновал ворота. Уже отъехав, он круто развернул коня и подъехал к страже.

— Чего тебе? — Буркнул стражник, пересчитывающий серебро — плату за въезд торгового каравана. — Ехал бы ты своей дорогой…

— Ты хоть знаешь, с кем ты разговариваешь? — Напустился на него Ноктурунус и тут же вспомнил, что с должности главнокомандующего его сняли. — Теперь я начальник этих ваших… треклятых городских ворот.

* * *

В тот день незнакомец пришел за лошадьми, когда молодой пастух, по его предположению, еще спал. Накануне вечером ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы хозяева коней больше не вернулись домой и не помешали ему.

Он загнал своего стареющего коня еще до того, как они миновали равнины и достигли Ульмских гор. Четыре жеребца Ноктурнуса были плохо объезжены, но незнакомца это не пугало. Снежные пики в объятиях таких же снежно-белых облаков уже маячили впереди, и цель была близка.

На третий день дороги пешком они достигли гор и забрались на такую высоту, что каждый выдох превращался в пар. Ночами их доставали морозы, но незнакомец только выше поднимался в горы, плотнее кутаясь в свой дорожный плащ.

Наконец, он нашел то, что искал — горную пещеру, скорее даже расселину между гор, в которой по стенам росла зеленоватая плесень и струилась конденсирующаяся влага, а жидкие лучи солнца не могли просочиться туда и одарить теплом его и четверых уставших животных, жавшихся друг к другу в попытке согреться.

Незнакомец привязал коней к большой каменной глыбе, из которой торчало неизвестно откуда взявшееся в этой глуши стальное кольцо. Он сбросил с плеча дорожную сумку и вышел из пещеры, отправившись неизвестно куда и зачем.

Вернулся он с тушкой черной курицы. Остается только гадать, откуда достал он ее в этих местах, незаселенных людьми. Он вытащил из-за пояса нож, из сумки — чашу и почти до краев наполнил ее кровью курицы. Сделал порядочный глоток из чаши, а затем поставил ее перед лошадьми. Те не пили уже второй день, но к крови все же не притронулись.

— Ну ничего, я подожду, — сказал он, вытирая рукавом кровь с губ.

Прошла еще целая ночь и полдня, прежде чем вороной жеребец Ноктурнуса не подошел к чаше. Три других коня безучастно следили за тем, как их собрат пьет свернувшуюся кровь. Незнакомец, тоже наблюдавший за этой сценой, одобрительно похлопал коня по шее, а затем разжег костер и растопил снег с гор, чтобы тот мог напиться. Обессилевший от жажды конь пил жадно, путнику пришлось не раз сходить за новой порцией снега. И все это время остальные кони наблюдали за вороным из своего угла на привязи, а перед ними, словно пропуск к настоящему питью, стояла чаша с куриной кровью.

Ночью незнакомец проснулся от лошадиного фырканья и возни. Сразу два коня — рыжий и субтильный чалый — подступили к чаше и, толкаясь, шумно лакали ее содержимое. Человек с трудом отогнал их и принес им воды.

Утро следующего дня застало человека в капюшоне у потухшего костра в окружении трех коней. Они больше не были привязаны к кольцу в камне, но почему-то не могли уйти из пещеры по собственной воле и полукругом лежали вокруг своего нового хозяина, охраняя его сон.