Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

Это начало Игорева великого княжения не предвещало ничего доброго. Ничего доброго не предвещало также и поведение Изяслава Мстиславовича. Игорь послал в Переяславль сказать ему: «Брата нашего Бог взял; стоишь ли в крестном целовании?» – на что Изяслав не только ничего не ответил, но даже задержал посланных Игоря. В это же время в Переяславль прибыли и послы киевлян; они объявили Изяславу, что Игорь не сдержал данного обещания сместить тиунов, ненавистных жителям, почему последние считают себя свободными от присяги, данной Игорю, и просят прибыть Изяслава. Изяслав согласился и выступил в поход со своим юным сыном – храбрым Мстиславом Изяславовичем. Когда он подошел к Зарубу, все пограничное варварское население – черные клобуки, а также и жители соседних городов, прислали ему сказать: «Ты наш князь; Ольговичей не хотим; ступай скорее!»

Наконец, из Киева явились новые послы и держали ему такое слово: «Ты наш князь; ступай, не хотим переходить к Ольговичам, точно по наследству»… Последнее показывает, разумеется, что вследствие постоянных княжеских усобиц киевляне считали уже себя главными вершителями вопроса о том, кто у них должен быть князем, и понятие о преемственности занятия их стола в очередном порядке было уже утрачено жителями.

Игорь ожидал, разумеется, появления Изяслава и спешно готовился его отразить. Прежде всего надо было уладиться со своими двоюродными братьями Давидовичами, племя коих было старше Ольговичей. Те запросили у него очень много волостей, которые он, конечно, обещал, лишь бы они пришли на помощь. Не менее важным делом для Игоря было уладиться и с киевской дружиной. Он обещал ей также всевозможные льготы, но лучшие мужи ее уже тайно передались Изяславу.

При таких условиях состоялась встреча войск обоих противников под самым Киевом. Уже с началом боя киевляне передались Изяславу; однако Игорь этим не смутился и продолжал некоторое время сражаться, пока, наконец, попав в болотистое место, не был обойден черными клобуками, причем сам он, будучи болен ногами, не мог выйти из болота, а дружина его потерпела полное поражение. После этого Святослав Ольгович, самоотверженно отстаивавший дело брата, должен был с остатками своей дружины уйти за Днепр, а бывший также с Игорем племянник его Святослав Всеволодович спрятался в Ириновском монастыре, где его и взяли.

Изяслав же Мстиславович с великой честью и славой въехал в Киев, встреченный духовенством и ликующим народом. Когда к нему привели захваченного у Святой Ирины Святослава Всеволодовича, то он обнял его и сказал: «Ты мне родной племянник». Действительно, этот молодой князь, будучи родным племянником Ольговичам, как мы знаем, приходился в то же время и родным племянником Мстиславовичам, по матери своей, их родной сестре, почему он и звался ими «сестричичем». Положение Святослава Всеволодовича было глубоко затруднительным, и чувства его должны были постоянно раздваиваться: он был любим и ласкаем дядей Изяславом, но не мог не сочувствовать беде и своих дядей Ольговичей, из которых Игоря схватили через четыре дня в болоте, привели к Изяславу и потом заточили.

Так сел на столе отца своего и деда Изяслав Мстиславович, помимо дядей Вячеслава Владимировича и Юрия Долгорукого, следуя своей любимой поговорке: «Не место идет к голове, а голова к месту». Однако его сидение на этом столе с 1146 по 1154 год, несмотря на блестящие личные качества, было одним из самых тревожных времен для Русской земли; он все время должен был бороться с двумя враждебными для себя обстоятельствами: с горячей любовью Святослава Ольговича к Игорю, готового на все жертвы, чтобы спасти брата, и с непримиримой неприязнью со стороны дяди Юрия Долгорукого.

Юрий Долгорукий был еще ребенком посажен в Ростово-Суздальской земле отцом своим Мономахом, который сдал его на руки дядьке-кормильцу – боярину Юрию Шимоновичу, сыну славного варяга Шимона, строителя большой церкви Киево-Печерского монастыря. Этот дядька-кормилец, за малолетством Юрия, был действительным управителем Суздальской земли, а впоследствии, когда юный князь возмужал и Шимонович стал его тысяцким, то Юрий передавал ему в свое отсутствие эту землю, яко отцу, в полное управление, почему оба они и должны почитаться ее оборонителями и устроителями.

Земля эта лежит в Залесской стороне, за большими лесами страны вятичей, известными также под именем «Брынских лесов», через которые, согласно былинному сказанию, мог проезжать напрямик, во времена святого Владимира, один только Илья Муромец.