Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

Всеволод в 1146 году опять собрал братьев, шуринов, пригласил поляков и диких половцев[7] и со множеством войска подошел к городу Звенигороду, занятому воеводою Владимирка Иваном Халдеевичем. Жители Звенигорода, ранее принадлежавшие Ивану Ростиславовичу, очевидно, не хотели биться за Владимирка; к тому же их могло устрашить и множество войска, приведенного Всеволодом. Поэтому после первого же дня осады они собрали вече и решили сдаться. Но Владимирко имел в Иване Халдеевиче верного и неустрашимого слугу. Он схватил трех граждан, из числа порешивших сдаться, убил их и, рассекши каждого пополам, выбросил вон из города. Этим цель его была достигнута; звенигородцы испугались его больше неприятеля и стали биться без лести. На третий день Всеволод решил взять Звенигород приступом; бой шел с зари до вечера; город был зажжен с трех сторон; но граждане потушили пожар и отбили все приступы. Тогда Всеволод должен был снять осаду и вернуться в Киев. Описанная защита Звенигорода весьма замечательна; она показывает нам, что может сделать мужественный, решительный и находчивый военачальник, даже имея под своим начальством малодушных людей.

Во время великого княжения Всеволода полоцкие князья, вернувшись из своего изгнания, из Греции, воспользовались раздорами в семье Мономаховичей и значительно усилили свое положение; скоро Ольговичи и Мономаховичи вместо вражды стали вступать с ними в родственные союзы. Усилилось, разумеется, при Всеволоде Ольговиче и своеволие новгородцев. Они несколько раз меняли своих князей, избирая их то среди Мономаховичей, то среди Ольговичей; чтобы сколько-нибудь обуздать их, Всеволод в течение десяти месяцев не давал им князя, чего они не могли терпеть, по словам летописца; притом сделалась дороговизна, и хлеб ниоткуда к ним не шел. Тогда новгородцы взяли себе опять сына Юрия Долгорукого Ростислава; когда же великий князь Всеволод Ольгович, постоянно враждовавший с Юрием, согласился вслед за тем дать им одного из своих шуринов Святополка Мстиславовича, то до его приезда новгородцы позволили себе опять заточить Ростислава Юрьевича.

Во время своего беспокойного великого княжения Всеволод принимал участие, и притом удачно, и в польских делах, где, к великому для Руси счастью, началась на многие годы такая же родовая усобица, как и у нас; она привела к разделению Польши на несколько отдельных княжеств, между собой враждовавших. Также удачно был отражен во времена Всеволода и разбойничий набег шведского князя, напавшего с 60 судами на купцов, шедших в Новгород. Кроме того, при Всеволоде же мы удачно вновь воевали с финляндцами, вторгшимися в 1142 году в Новгородскую область; ни один человек из них не ушел домой.

Всеволод умер в 1146 году, разболевшись после похода на Галич; он до смерти сохранил Киевский стол и достиг к концу жизни подобия объединения под своей рукой большинства русских князей; но объединение это, в противоположность тому, которое было при Мономахе, основывалось не на общей сплоченности, а на взаимной розни, причем уже резко стали выделяться земли, все более и более терявшие зависимость от великого князя: Юрий Долгорукий был совершенно самостоятелен в своей Суздальско-Ростовской земле и до конца жизни Всеволода не признавал его великим князем; большую независимость приобрели себе князья галицкие и Полоцкие; отдельную замкнутую жизнь вело Рязано-Муромское княжество, куда, как мы помнили, удалился с семьею Ярослав Святославович Черниговский, изгнанный из Чернигова своим предприимчивым племянником Всеволодом Ольговичем; наконец, делался все более и более своевластным и Господин Великий Новгород.

Еще за год до своей смерти, в присутствии родных и двоюродных братьев и шурина Изяслава Мстиславовича, Всеволод Ольгович объявил своим наследником брата Игоря. Изяслав Мстиславович был, конечно, сильно против этого распоряжения, но должен был ему покориться. За несколько дней до кончины Всеволод послал к князьям повторить свою волю относительно Игоря и, призвав также влиятельнейших киевлян, сказал им: «Я очень болен; вот брат мой Игорь, возьмите его себе в князья»; те отвечали: «Возьмем с радостью»; но они обманывали его, прибавляет летописец.

После похорон брата Игорь собрал киевлян, и все присягнули ему. Однако в этот же день вспыхнул в городе мятеж. Своевольные киевляне собрались на вече и заявили требование, чтобы Игорь уволил тиунов (управителей) покойного брата Всеволода, которые грабили народ. Бывший в Киеве Святослав Ольгович обещал от имени брата исполнить это желание, и вече разошлось. Но не успели князья сесть за обед, как получили сведение, что киевская чернь грабит дворы бояр, преданных Ольговичам, и Святославу едва удалось со своей дружиной укротить грабителей.