Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

Дав за Верхуславой богатейшее приданое, родители провожали свою милую дочку до третьего стана и со слезами расстались с ней. По прибытии Верхуславы в Белгород, где сидел тогда Рюрик, была отпразднована пышная свадьба; более двадцати князей пировало на ней, а Рюрик, в знак любви к своей маленькой снохе, подарил ей город Брягин[14].

В 1194 году окончил свой долголетний жизненный путь знаменитый сестричич – Святослав Всеволодович. Он был на съезде в Карачеве с черниговскими князьями, и здесь у него «изверглось нечто на ноге», после чего отправился в Киев, и по дороге, несмотря на тягостную болезнь, непременно хотел посетить Вышгород, чтобы поклониться праху отца своего, а также и святым Борису и Глебу. Оба страстотерпца, открыто почивавшие в гробнице как живые, постоянно привлекали к себе молельщиков. Прибыв в Киев, Святослав уже не мог принять участия в торжествах по поводу свадьбы одной из своих внучек с греческим царевичем и умер на руках своей верной княгини, приняв перед кончиною пострижение.

После него, согласно ранее заключенному условию, в Киеве сел Рюрик Ростиславович, всеми любимый за свой доступный и ласковый нрав. Великий князь Всеволод Юрьевич, оставшись за смертью сестричича старшим во всем княжеском роде, прислал из Суздаля бояр, чтобы они торжественно посадили Рюрика на Киевский стол. Этим, конечно, еще сильнее подтверждалось, в глазах всех, старшинство Всеволода над остальными князьями. Вокняжение Рюрика в Киеве сопровождалось веселыми княжескими пирами, и съехавшиеся князья урядились между собой о всех волостях Киевской земли. При этом, однако, Рюриком была сделана крупная ошибка. Произведя между князьями распределение волостей Киевской земли, он совершил это совершенно помимо Всеволода Юрьевича.

Последний, как старший, счел это за неуважение к себе и потребовал пять городов, и именно тех, которые были отданы Рюриком мужу своей дочери – знаменитому Роману Мстиславовичу. Рюрик, чтобы не ссориться с Всеволодом, упросил Романа отказаться от этих пяти городов, что Роман, входя в затруднительное положение тестя, и сделал. Но когда после этого Всеволод Юрьевич лучший из этих городов – Торческ отдал своему зятю, мужу юной Верхуславы Ростиславу, Рюрикову сыну, то Роман сильно обиделся, почитая, что сам Рюрик умышленно, чтобы отдать Торческ Ростиславу, повел дело так, будто этого непременно требует Всеволод Юрьевич. Вследствие этого между Романом и Рюриком возникла жестокая вражда, в которой некоторые обвиняли Всеволода, находя, что он поссорил их с умыслом, признавая для себя опасным дружеское единение всех южнорусских князей.

Трудно сказать в настоящее время, чем именно руководствовался Всеволод, требуя себе указанные пять городов, но несомненно одно: он во всяком случае, как добрый государь, прежде всего в деле этом считался с пользой и выгодами своего Суздальского великого княжества.

Обидевшись на тестя, Роман обратился к брату покойного сестричича Ярославу Всеволодовичу, сидевшему в Чернигове, и предложил свои услуги, чтобы искать ему Киева под Рюриком. Ярослав согласился, но об этом вскоре узнали Рюрик и Всеволод Суздальский, и Роман был торжественно обличен в своих замыслах. Тогда он бежал в Польшу. Здесь шла жестокая усобица между его родственниками. Роман тотчас же в нее вмешался и принял участие в одной битве, но был разбит и, раненый, прибыл домой во Владимир Волынский. При таких тяжелых обстоятельствах он, при посредстве митрополита Никифора, обратился к тестю с просьбой о прощении. Рюрик поверил его раскаянию и примирился с ним.

Вслед за тем, ввиду того что в заговоре с Романом был и Ярослав Черниговский, Рюрик, по уговору с Всеволодом Юрьевичем, послал сказать всем Ольговичам, от имени Мономаховичей, чтобы те целовали крест не искать под ними и их детьми ни Киева, ни Смоленска, а довольствоваться левой стороной Днепра. На это Ольговичи обиделись и ответили, что они согласились не искать Киева только под Всеволодом Юрьевичем и Рюриком Ростиславовичем, но отказаться от него навсегда они не желают, так как «мы не венгры и не ляхи, а одного деда внуки».

Этот ответ Ольговичей повел к усобице между ними и Мономаховичами, причем главное участие в ней со стороны Мономаховичей принимал Рюрик. Всеволод же Суздальский действовал крайне медленно, а когда Ольговичи предложили ему заключить с ними мир и ходить по всей его воле, то он тотчас же согласился, обменялся крестными грамотами и послал сказать об этом Рюрику, который в то же время должен был вести борьбу против зятя своего Романа, принявшего сторону Ольговичей и отославшего к тестю свою жену, которую разлюбил.

Узнав об отдельном мире, заключенном с Ольговичами Всеволодом, Рюрик крайне разгневался и в сердцах отнял у него те пять городов, из-за которых вышла вся описанная распря. Всеволод ничем не ответил на полученную обиду, но, конечно, Рюрик после этого не мог, в случае нужды, рассчитывать на мощное покровительство суздальского князя, а между тем дела его врага и зятя Романа Мстиславовича значительно поправились.