Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

Возвращаясь домой, он заболел в пути и приехал в Нижний, уже изнемогая от слабости; оправившись немного, он продолжал путешествие, но в Волжском Городце слег окончательно в Феодоровском монастыре.

Чувствуя приближение конца своей многотрудной жизни, Александр стал просить о пострижении его в иночество с именем Алексий.

«Горе тебе, бедный человече, како можеши написати кончину господина своего, великого князя Александра Ярославовича? – восклицает летописец. – Как не испадета зеници твои вкупе со слезами? Како ли не разседеся сердце твое от многыя тугы? Отца бо человек может забыта, а добра господина, аще бы с ним и в гроб влезл». В келии, где лежал умирающий, собрались братия и все близкие ему люди. Слыша громкие рыдания верных слуг вокруг своего смертного одра, смиренный схимник Алексий открыл глаза и кротко произнес: «Удалитесь и не сокрушайте души моей жалостью», затем он еще раз открыл свои очи, орошенные слезами, и сподобился причаститься Святых Тайн, после чего сейчас же отдал Господу свою светлую душу, на сорок пятом году земной жизни. Это было 14 ноября 1263 года, в день памяти святого апостола Филиппа.

В то время, когда Александр оканчивал свою жизнь в Волжском Городце, его верный друг и сподвижник, митрополит Кирилл, гостил во Владимире на Клязьме. Служа в соборном храме обедню и, без сомнения, горячо молясь о благополучном возвращении великого князя из Орды, святитель внезапно поднял свой взор вверх и увидел, что перед ним, как живой, стоит Александр, но озаренный неземным сиянием, а затем тихо, как бы вознесясь на крыльях, скрылось из глаз Кирилла «подобие образа блаженного великого князя Александра». Митрополит понял, что не стало великого защитника и печальника за Родину.

«Зашло солнце земли Русской», – проговорил он сквозь слезы с амвона. Но никто не мог понять значения этих слов.

Тогда Кирилл, прерывая слова рыданиями, громко произнес: «Чада моя милая, знайте, что ныне благоверный князь великий Александр преставился»… Ужас охватил всех при этих словах. Раздались вопли скорби и отчаяния. «Погибаем!» – воскликнули все единодушно.

Скоро опустел весь стольный город Владимир; духовенство, бояре и народ, несмотря на жестокий мороз, вышли к Боголюбову встретить драгоценный прах своего великого князя, а 23 ноября состоялось торжественное отпевание в соборном храме.

Когда инок Севастьян, приблизившись к гробу, хотел было разогнуть руку усопшего, чтобы митрополит мог вложить в нее грамоту душевную, то блаженный князь, «яко жив», сам простер руку, чтобы принять «свиток грехов прощения», и затем снова сложил крестообразно руки на груди. Это чудо глубоко поразило всех присутствующих.

Затем тело было положено в соборной церкви иноческой обители Рождества Богородицы.

Говорить о земных заслугах Александра перед Родиной излишне. Они навеки запечатлены в сердцах всех истинно русских людей и преемственно передаются отцами своим детям в то время, когда они начинают учить их молиться Богу и любить своего государя и Родину.

О многочисленных же чудесах при мощах святого благоверного великого князя Александра Невского и о их перенесении Петром Великим в Петербург будет говориться в последующих «Сказаниях о Русской земле».

Скоро после Александра Невского сошел в могилу и Даниил Романович Галицкий. Когда он вернулся домой от Батыя с ханским пожалованием, то король венгерский и поляки стали наперерыв искать его дружбы, так как Даниил, конечно, стал им страшен приобретенными связями с татарами. Но сам Даниил не мог забыть «злой чести татарской» и всех унижений, вытерпленных им в Орде, и решил искать сближения с Западом, чтобы иметь себе союзников для борьбы с монголами.

Он вошел в сношения с папой, причем был поднят вопрос о переходе его и всего галицкого народа под власть последнего, если папа соберет достаточно большое количество войск против татар; при этом Даниил настаивал, чтобы был собран Вселенский собор для обсуждения вопроса о примирении православной и латинской веры, а папа, соглашаясь на это, проклял в своем послании всех католиков, которые будут хулить православие до созыва собора. Но как со стороны Даниила не было искреннего желания признать папу главой церкви, так и со стороны папы обещания собрать войска и созвать собор были тоже только искусной уловкой, или, как говорят, политикой, с целью переманить в латинство Даниила со всеми его подданными. К тому же увлечение на Западе Крестовыми походами прошло, и на призыв папы никто и не думал собираться идти против татар.