Сказания о земле Русской. От Тамерлана до царя Михаила Романова

Однако среди застигнутых врасплох русских людей в Новго роде нашлось и немало героев. Вот как об этом рассказывает летописец: «Едини же помроша мученическою смертию, биющеся за православную христианскую веру, голова стрелецкой Василей Гаютин, да дьяк Онфиноген Голянищев, да Василей Орлов, да атаман казачей Тимофей Шаров, да с ним сорок человек казаков, те помроша вкупе. Многою статьею их немцы прельщаху, чтобы они здались. Они же отнюдь не здашеся, вси помроша за православную веру. Протопопу же Сафейскому Амосу запершусь на своем дворе со своими советники и бьющеся с немцами многое время, и много немец побил. Немцы же ему многижда говорили, чтобы он здался. Он же отнюдь на их словеса не уклонися. Бывшу же ему в то время у митрополита Исидора в запрещении, митрополит же стоя на градцкой стене, поя молебны, видя ево крепкое стоятельство, прости и благослови его за очи, зря на двор его. Немцы же, видячи таковое ево жестокое стоятельство, приидоша всеми людьми и зажгоша у него двор, и згорел он совсем, ни единово не взяша живьем».

Следствием взятия Новгорода был договор, заключенный между оставшимся в городе воеводой князем Одоевским и «Яковом Пунтосовичем Делагардою». По этому договору Новгород отделялся от Московского государства и должен был целовать крест шведскому королевичу, образуя под его властью особое владение, подручное Швеции.

Еще ранее Новгорода отделился от Москвы Псков, в котором, как мы видели, шла уже несколько лет беспрерывная борьба между лучшими и меньшими людьми. Весной 1611 года в Псковской области появился литовский гетман Ходкевич и шесть недель стоял под Печерским монастырем, но безуспешно: он не мог его взять.

Зато гораздо удачнее шли дела нового «царя Димитрия» – вора Сидорки, объявившегося в Ивангороде, к которому тотчас же поспешили примкнуть все казаки, бывшие в Псковской области; скоро и Псков должен был принять Сидорку и целовать ему крест, причем Сидорка не замедлил послать объявить через казаков в стан под Москву, что истинный государь Димитрий жив и здоров и имеет пребывание во Пскове.

Между тем 4 августа к Москве подошел со своим рыцарством Ян Сапега; ему удалось нанести поражение казацко-воровской рати, обложившей столицу, и снабдить продовольствием Гонсевского, причем поляки успели также захватить в свои руки и некоторые ворота. Гонсевский хотел даже овладеть обратно всеми укреплениями Белого города и, вероятно, успел бы в этом ввиду крайне вялых действий войск Трубецкого и Заруцкого. Но в самом польском стане было уже полное падение внутреннего порядка: никто не слушал приказаний Гонсевского, и большинство решило, что раз на выручку столицы идет гетман Хоткевич, то незачем отнимать у него славу и предоставлять ее Гонсевскому. Тем временем Ян Сапега разболелся и умер 4 сентября в Кремле.

Хоткевич подошел к Москве 26 сентября и тоже не имел большого успеха: он привел с собой только 2 тысячи человек, изнуренных пребыванием в Ливонии и разделенных, кроме того, на две партии: одна стояла за гетмана, а другая держала сторону врага его, воеводы смоленского Потоцкого, не желавшего, чтобы слава завоевания Москвы досталась Хоткевичу; были против литвина Хоткевича и все поляки. Поэтому он, постояв под Москвой, с наступлением холодов отошел к Рогачевскому монастырю в 20 верстах от города Ржева, уведя с собой часть сапежинцев и поляков Гонсевского из Кремля и Китай-города. Тем же полякам, которые остались в Кремле, были вместо жалованья выданы взятые сокровища из царской казны: короны Бориса Годунова и Лжедимитрия, «единороговы роги», из коих один цельный был оценен в 140 тысяч рублей, царские одеяния, церковные сосуды, оклады с образов, драгоценности с покровов, бывших на «гробах великого князя Василия и царевича Ивана», и прочее.

Пользуясь открывшимся сообщением с внешним миром, из Кремля от лица бояр было отправлено посольство к Сигизмунду; в числе его были Михаил Глебович Салтыков и князь Юрий Никитич Трубецкой. Это посольство было выслано для замены старого – Филарета и князя В.В. Голицына, которые делали будто бы «не по наказу и ссылались с Калужским вором, с Смоленскими сидельцами, с Ляпуновым и другими изменниками».

Бедствия нашей Родины увеличивались. Взявши Новгород, шведы овладели затем Ямой, Копорьем, Руссой, Ладогой, Порховом, Ивангородом, Гдовом, Тихвином и Орешком. Кроме вора Сидорки во Пскове появился и другой «истинный» государь Димитрий в Астрахани, которого признало почти все Нижнее Поволжье.

Наступило так называемое лихолетье. Казалось, пришли последние дни для Московского государства. Хищные отряды шведов, казаков, поляков, «полковника Лисовского» и других воров всюду хозяйничали самым наглым образом, встречая в эту пору противодействие только со стороны «шишей», каковым именем прозывались озлобленные и разоренные крестьяне, собравшиеся в шайки и нападавшие при удобном случае на своих грабителей.