Сказания умирающей Земли. Том IV

Члены ассоциации чародеев прошествовали в святилище – Ильдефонс шел последним. Как всегда, Персиплекс покоился на черной атласной подушке в застекленной нише. В кресле рядом с нишей сидело бледнокожее человекообразное существо с белыми глазами и пучком мягких розовых перьев вместо волос.

«А, Сарсем! – самым дружелюбным тоном обратился к существу Ильдефонс. – Как идут дела на вахте?»

«Все хорошо», – угрюмо ответил Сарсем.

«Никаких трудностей? Никто сюда не заходил и никто отсюда не выходил с тех пор, как мы виделись в последний раз? Все в полном порядке?»

«Никаких инцидентов с тех пор не отмечено».

«Превосходно! – заявил Ильдефонс. – А теперь рассмотрим проекцию текста. Возможно, раньше мы чего-то не поняли, так что на этот раз будем внимательны, чтобы больше не было никаких ошибок. Сарсем, будь так любезен!»

На доломитовой плите загорелся текст «Голубых принципов». Ильдефонс довольно усмехнулся: «Вот именно, так я и думал! Мы действительно стали жертвами групповой галлюцинации – даже доблестный Хуртианц. Теперь он может прочесть Монстрамент в третий раз и окончательно уяснить себе его положения. Хуртианц! Прошу вас – прочтите вслух интересующий нас отрывок!»

Хуртианц монотонно прочел: «Любое лицо, преднамеренно и целенаправленно изменяющее, повреждающее, уничтожающее или скрывающее „Голубые принципы“ или какую-либо их копию, тем самым совершает преступление и подлежит, наравне с его соучастниками и сообщниками, наказанию, предусмотренному разделом D. Если такие действия совершаются в ходе осуществления другого преступного намерения или в незаконных целях, наказание определяется в соответствии с разделом G».

Ильдефонс повернулся к Хаш-Монкуру – тот выпучил глаза, у него отвисла челюсть. «Вот таким образом, Хаш-Монкур! Значит, память меня все-таки не подвела, и вам придется это признать».

Хаш-Монкур рассеянно пробормотал: «Да-да, возникает такое впечатление». Нахмурившись, он покосился в сторону Сарсема, но тот старался не встречаться с ним белыми глазами.

«Этот вопрос решен! – объявил Ильдефонс. – Теперь вернемся в Бумергарт и приступим к дальнейшему расследованию».

Слегка запинаясь, Хаш-Монкур произнес: «Мне что-то стало нехорошо. Позвольте мне вернуться к себе, сделайте исключение!»

«Это невозможно! – отказал Ильдефонс. – В суде должны присутствовать все члены ассоциации. Позвольте напомнить, что мы рассматриваем иск, возбужденный ассоциацией против Риальто».

«Но никаких оснований для встречного иска больше нет! – проблеял Некроп Бизант. – Тут уже нечего рассматривать! Нам нужно вернуться домой, пока не расхитили все наше имущество!»

«Все в Бумергарт! – прогремел Ильдефонс. – Никаких возражений!»

Чародеи неохотно взошли по трапу воздушной яхты и молча сидели на протяжении всего обратного полета. Трижды Хаш-Монкур поднимал палец, собираясь обратиться к Ильдефонсу, и трижды он опускал его и придерживал язык.

В Бумергарте чародеи мрачной вереницей вернулись в Большой Зал и заняли свои места. В тени стоял человек в черном – так, словно никогда оттуда не выходил.

Ильдефонс обратился к собравшимся: «Продолжим рассмотрение иска, возбужденного Риальто, а также встречного иска, возбужденного против него. Есть какие-нибудь вопросы?»

В зале царила тишина.

Ильдефонс повернулся к человеку в черном: «Риальто, вы желаете что-нибудь сказать?»

«Я уже изложил сущность моих претензий к Хуртианцу и его сообщникам. Теперь я ожидаю решения суда».

Ильдефонс кивнул: «Присутствующие подразделяются на следующие категории: Риальто является истцом, а все остальные, включая меня – ответчиками. В данном случае мы можем руководствоваться только положениями „Голубых принципов“, и в этом отношении не может быть никаких сомнений. Риальто, в качестве Настоятеля я постановляю, что вы достаточно обосновали свой иск. Я постановляю, что вы имеете право на возвращение вам конфискованного имущества и на выплату вам предусмотренного Монстраментом штрафа в размере трехкратной стоимости этого имущества».

Риальто вышел вперед и облокотился на пюпитр: «Я одержал достойную сожаления и бесприбыльную победу над теми, кого считал, в той или иной степени, своими друзьями».

Риальто обвел взглядом Большой Зал. Немногие осмелились встретиться с ним глазами. Риальто продолжал бесцветным тоном: «Победа дорого мне обошлась. Мне пришлось тяжело трудиться и пережить множество опасностей и разочарований. Тем не менее, я не намерен мстительно использовать свое преимущество. Я предъявляю каждому из вас – за одним исключением – одно и то же требование: верните мне все имущество, конфискованное вами в Фалý, а в качестве штрафа вручите мне по одному звездоцвету, и этого будет достаточно».

Ао Опалоносец сказал: «Риальто, твое решение свидетельствует о щедрости и мудрости. Конечно, твоя победа не делает нам чести и многих донельзя раздражает. Не могу не заметить, что Хуртианц и Зилифант буквально скрежещут зубами. Тем не менее, новых врагов у тебя не будет. Я признаю свою ошибку, подчиняюсь решению суда и смиренно передам в твое распоряжение звездоцвет. Рекомендую коллегам сделать то же самое».