Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель

— Ты проделал дальний путь! — отметил сапонид. — Странника нередко подстерегают смертельные опасности. Значит, тобой движет некое безудержное стремление, заставляющее неустанно и бесстрашно следовать за путеводной звездой?

— Я совершаю паломничество, — объяснил Гайял, — чтобы утолить жажду моего ума. Любое странствие кажется коротким, если путник достигает своей цели.

С этим сапонид вежливо согласился:

— Значит, ты взобрался на Фер-Акилу и спустился на равнину?

— Так я и сделал. Там холодно и почти ничего не растет, одни скалы. — Оглянувшись, Гайял взглянул на темную громаду гор. — Только вчера ночью я выехал из ущелья. После чего надо мной пролетел призрак, и я уже решил, что мне уготована могила.

Гайял с удивлением прервался: по всей видимости, его слова вызвали у сапонидов какие-то сильные чувства. Их лица вытянулись, они поджали побелевшие губы. Их предводитель больше не уделял такого внимания нарочитой вежливости манер; он обозревал небо, почти не скрывая страх:

— Призрак… парящий высоко в небе, закутанный в белый саван?

— Да. Местным жителям он хорошо известен?

Гайялу пришлось довольно долго ждать ответа.

— В каком-то смысле, — сказал наконец сапонид. — Это предвестие большого горя… Но я тебя прервал — продолжай рассказ.

— Рассказывать больше не о чем. Я нашел убежище, переночевал, а утром спустился на равнину.

— И тебя никто не тронул? Даже Двуногий Змей Кулбо, что рыщет в горах, как неумолимая судьба?

— Я не видел ни двуногой змеи, ни даже ползучей ящерицы. Кроме того, моя тропа защищена благословением. Пока я с нее не свернул, мне не грозят никакие злоключения.

— Любопытно, любопытно.

— А теперь, — оживился Гайял, — позвольте мне задать вам вопрос, так как я хотел бы многому научиться. Кто этот призрак и какие злоключения знаменует его появление?

— Ты спрашиваешь о вещах, не совсем доступных нашему пониманию, — осторожно уклонился сапонид. — Об этом призраке лучше не упоминать, если ты не хочешь привлечь к себе дополнительное внимание пагубных сил.

— Как вам угодно, — развел руками Гайял. — Может быть, вы объясните мне…

Тут Гайял придержал язык. Перед тем как расспрашивать местных жителей о Музее Человека, было бы предусмотрительно узнать, как сапониды относились к этому учреждению. Вполне возможно, что, узнав о том, куда он направлялся, они могли воспрепятствовать его дальнейшему передвижению.

— Да? — приподнял брови сапонид. — В каких разъяснениях ты нуждаешься?

Гайял указал на обожженный, развороченный участок за оградой из камней и бревен:

— Что означают эти следы разрушения?

Сапонид непонимающе уставился на пустырь и пожал плечами:

— Это одно из древних мест. Там обитают мертвые. Ни одно живое существо не может там пройти, не заразившись пагубными чарами, отравляющими кровь и покрывающими тело гниющими язвами. Туда мы отправляем тех, кого убиваем… Забудь об этом. Надо полагать, ты не прочь отдохнуть и подкрепиться в Сапонсе. Следуй за нами.

Сапониды повернулись и направились по тропе к городу; не находя причин для возражений, Гайял пришпорил коня и поехал за ними.

По мере того как они приближались к осененному деревьями холму, тропа расширялась и превратилась в дорогу. Справа, за порослями чахлого красновато-лилового тростника, показался близкий берег озера. На берегу были устроены причалы из массивных черных бревен; у причалов на озерной ряби, возбужденной ветерком, покачивались лодки. Загнутые нос и корма каждой из этих лодок, серповидных в профиле, торчали высоко над водой.

В городе дома были сложены из обтесанных бревен, причем использовались бревна различных оттенков, от свежего золотисто-коричневого до потускневшего от времени черного. Конструкция трехэтажных строений отличалась сложностью и обилием декоративных деталей; крутые коньки крыш нависали спереди и сзади. Опорные столбы и простенки покрывала искусная резьба, изображавшая переплетения лент, закрученные усики, листву, ящериц и тому подобное. Ставни на окнах тоже украшала резьба — лиственные орнаменты, морды животных, лучистые звезды выступали из приятного для глаз полосчатого мягкого дерева. Местные жители хорошо умели вырезать по дереву и привыкли любоваться резьбой.

Улица вела наверх по склону холма под сенью плотных древесных крон, мимо домов, наполовину купавшихся в листве, — сапониды выходили наружу, чтобы взглянуть на всадника-чужеземца. Все они двигались словно украдкой и говорили вполголоса, причем Гайял никак не ожидал увидеть здесь, в северной степи, столь элегантные наряды.

Проводник задержался и повернулся к Гайялу:

— Прошу вас сделать мне одолжение и подождать, пока я доложу воеводе о вашем прибытии — это позволит устроить вам надлежащий прием.