Сказания Заморавии

Но наступает утро. И тени прячутся в самых холодных и потайных уголках опустевшего города, уходят с широких улиц и больших площадей, окруженных некогда белокаменными домами, когда утренний свет проникает сюда. И вместе с ним проникает и тепло. Но оно не способно согреть души давно умерших здесь… людей, эльфов. Теперь здесь разгуливают привидения, призраки былых битв кровожадной войны. Страшен и ужасен теперь Хергелентар, его руины возвышаются над лесом, напоминая о скорби и многочисленных жертвах. И уже не красив город, не так величествен, как в дни былой славы и могущества хервингов. Не споют теперь юные девы в садах столицы эльфов, не расскажут мудрые о днях Забвения и Величия.

Теперь здесь тишина, изредка нарушаемая карканьем воронов, поедающих трупы разбойников, вчера убитых мною.

…Разбойники напали на нас ночью, когда Глорд крепко спал, а я, задумавшись, сидел у костра на карауле. Они напали внезапно, даже я не сразу учуял их присутствие.

Битва была короткой. Десять воров на двоих странников. Для нас с Глордом это были пустяки. Мы уже два года путешествовали вместе. Я и гном. Глорд был сыном короля Глогора II, принцем, хотя вместо пышных королевских опочивален тоже предпочитал, как и я, скитания.

Этой ночью он погиб в схватке с разбойниками. Он не выстоял в сражении, а я не смог помочь ему. Защитить.

Я похоронил его на рассвете, в заброшенном склепе королей Хергелентара. Тяжело было расставаться с другом. Но дорога звала меня вперёд. И, навсегда попрощавшись с Глордом, я стал снова рыскать по руинам столицы Хервинленда.

Король Глогор сказал, что ещё один артефакт для воскрешения Кэрин хранится в подземельях эльфийского города. И я искал его, словно от этого зависела моя собственная жизнь.

Где-то под руинами замка королей находились катакомбы, хранящие могущественный артефакт, о котором не знали даже короли эльфов.

Уже три дня мы с Глордом искали вход в подземелья. Но Глорд пал. Теперь я снова один. Я должен найти вход, во что бы то ни стало.

Утром было холодно, дул промозглый ветер. Солнце хорошо освещало мёртвый город. Тени прятались под камнями и развалинами. И там, где они селились, наступала тьма. Тьма должна существовать, так же, как и свет.

В этом гиблом месте не было звуков. И мерное, спокойное биение моего сердца в мёртвой тишине стучало молотом в ушах.

Я спустился вниз по разрушенной лестнице смотровой башни и направился в замок. Руины встретили меня безголовыми статуями эльфийских королей.

«Почему же король Холмус, уведший свой народ на восток, в леса Гритфляндии, не согласился возвращаться в родные края? Боялся, что я обману его? Или нашёл новое пристанище для своего народа и теперь не хочет возвращаться на место некогда прекраснейшего из городов?»

Впрочем… сейчас меня интересует совсем другое.

– Где тут у них вход в катакомбы? – вслух спросил я.

«Что, если бы хервинги узнали, что хранят у себя великий артефакт тёмного бога. Что бы они сделали? Упрятали бы его подальше? Или попытались бы уничтожить его?»

Мой разум подсказывал мне, что эльфы сделали бы второе.

* * *

Я вошёл в обширный длинный тронный зал и среди обрушившихся колонн, разрушенных статуй и обветшалой мебели, увидел на возвышении расколотый мраморный трон королей хервингов.

Белый мрамор потускнел, золотые вставки были украдены. Трон стал всего лишь куском камня.

Больше не восседать на нём эльфам… Столько раз его пытались захватить, взять власть в свои руки. А, в итоге, он остался без хозяина, расколотый и покинутый, как и весь Хервинленд…

Немедля, я прошёл через тронный зал в складские помещения, через спальни, казармы. Здесь, в комнатах для утвари, крыша была разрушена, и проникающий через дыру луч света падал на закрытую дверь. Я направился туда. Дверь оказалась из крепкого дуба, но я вышиб её одним ударом. За дверью обнаружилась лестница вниз. Я втянул ноздрями воздух. Воняло гнилью и сыростью.

«Это катакомбы! Несколько миль вниз по лестницам и коридорам, в бесконечном холоде, мраке и сырости».

– Что ж, вперёд, Радагас, – сказал я сам себе, – Со светом вниз, разгоняя тьму.

Все мои чувства обострились. Наделение человеческого тела силой сразу двух богов накладывает отпечаток. Иманус и Серафим одарили меня великой силой. Но она ушла после того, как я убил Танкраса, своего отца и тирана королевства. От божественной силы остались лишь обострённые чувства, да прибавилось силы и ловкости. Но при этом я потерял часть человеческого: стал хладнокровнее и безэмоцианальнее. Но это было даже лучше. Не то одиночество сожрало бы мою душу.

Я спустился по лестнице и вошёл в тёмный зал.

Зрение изменилось. Взгляд мой пронзил тьму. И в зале стало светлее. Странно, но я не всегда мог обострять чувства. Это происходило спонтанно. Порой я мог слышать падение листьев в лесу, мог видеть за мили вперёд, мог ощущать запах жареного мяса, которое готовил охотник за десятки миль от меня. Иногда мог видеть в темноте и при слишком ярком свете, а иногда мог смотреть через тьму и свет, заглядывать в души живых существ. Таков был дар богов.