«Сказать все…»: избранные статьи по русской истории, культуре и литературе XVIII–XX веков

Затем Никифор Денисов продолжает: «В отмщение за сделанный извет, как он, Денисов, так и товарищ его, Ефимов, были наказаны отдачей в рекруты, а прежде того, он, Денисов, был высечен в съезжем дворе розгами, а третий его же, Митькова, человек, живущий в Царском Селе, Михайло Алексеев, получил от самого Митькова побои при распросе, не знает ли и он обозначенной книги».

Оказывается, Денисов, за неделю до своего обращения в рекруты, «4‐го сентября подавал лично государыне-императрице просьбу о доведении до сведения его императорского величества о безбожии помещика своего».

Причудливые, уродливые формы протеста, печально естественные при неестественных обстоятельствах! В отчаянии оттого, что ни жалоба митрополиту, ни просьба императрице не возымели как будто никакого действия, Денисов припоминает еще других злоумышленников из семьи барина (странно, что во всех доносах не фигурирует имя старшего Митькова, осужденного на каторгу).

Дворовый-рекрут продолжает: «Подобную той книге, которую он, Денисов, представил митрополиту, имеет и родной брат помещика Митькова, находящийся в Москве в батальоне кантонистов, майор Платон Фотич Митьков. О сем последнем обстоятельстве узнал он, Денисов, от товарища своего Ефимова, который в 1827‐м ездил с помещиком своим в Москву и видел оную у камердинера Платона Митькова, сказавшего, что господин его читает ее многим его посетителям».

Документ заканчивается мнением Денисова, что «помещик Митьков, преследуя его за вышеупомянутые доказательства, настоит теперь об отправлении Денисова в Финляндию, куда по выписке из госпиталя, вероятно, он вскоре и должен будет следовать».

Новые сообщения Денисова были быстро оценены на самом верху государственной машины; о неграмотном поваре вскоре начнут переписку Чернышев, Бенкендорф, Голенищев-Кутузов, наконец, сам царь.

13 октября генерал А. И. Чернышев, фактически начальник Главного штаба, один из самых черных следователей по делу 14 декабря, лично допрашивает Денисова; 18 или 19 октября – докладывает вернувшемуся с Балкан Николаю. Царь велит все согласовать с другими материалами дела о «Гавриилиаде».

31 октября Бенкендорф извещает Чернышева, что он опять докладывал царю «имея в виду высочайшие повеления об обязательстве Митькова подпискою, чтобы он отнюдь не наказывал дворовых своих людей за сделанные ими показания касательно имевшегося у него богохульного сочинения и о воспрещении ему отдать в рекруты помянутого Денисова, которого представлено ему было отпустить по паспорту с тем, чтобы он платил господину своему неотяготительный оброк».

Николай I при том собственноручно написал: «Исполнить по решению, мною утвержденному, а в рекруты не принимать».

Тогда-то петербургский генерал-губернатор П. В. Голенищев-Кутузов снова потянул к ответу Митькова, – как смел он нарушить царское повеление и наказать своих бдительных дворовых? Митьков же оправдывался тем, что приказал высечь и отдать в рекруты Денисова и Ефимова, еще не зная о высочайшем повелении; кроме того, помещик заверял (насчет рекрутства), что «мера сия согласна была с собственным их желанием, и что после сего он опасается взять их обратно к себе».

Самодержавие неожиданно оказалось в роли заступника пострадавших крепостных от барского засилья; или – защитника преданных престолу и вере дворовых – от вольнодумца, брата декабриста, но притом не забывающего о своих грубых помещичьих правах…