«Сказать все…»: избранные статьи по русской истории, культуре и литературе XVIII–XX веков

…«Принимая все лучшие шансы, мы все же не предвидим, чтоб люди скоро почувствовали потребность здравого смысла. Развитие мозга требует своего времени. В природе нет торопливости; она могла тысячи и тысячи лет лежать в каменном обмороке и другие тысячи чирикать птицами, рыскать зверями по лесу или плавать рыбой по морю. Исторического бреда ей станет надолго; им же превосходно продолжается пластичность природы, истощенной в других сферах… Случайно, не выбирая, возьмите любую газету, взгляните на любую семью… Из вздора люди страдают с самоотвержением, из вздора идут на смерть, из вздора убивают других.

В вечной заботе, суете, нужде, тревоге, в поте лица, в труде без отдыха и конца человек даже и не наслаждается. Если ему досуг от работы, он торопится свить семейные сети, вьет их совершенно случайно, сам попадает в них, стягивает других и, если не должен спасаться от голодной смерти каторжной, нескончаемой работой, то начинает ожесточенное преследование жены, детей, родных или сам преследуется ими. Так люди гонят друг друга во имя брака, делая ненавистными священнейшие связи. Когда же тут образумиться?»

Читая такое, люди начинают сердиться, требуют быстрого лекарства, верных рецептов — и охотно бегут вслед за тем, кто обещает…

А Герцен? Его огромная свобода была сначала магнитом, притянувшим к нему тысячи читателей, а потом она же в немалой степени их оттолкнула, и они стали ворча отходить; обижались, когда слышали, например: «…мы вовсе не врачи — мы боль; что выйдет из нашего кряхтения и стона, мы не знаем — но боль заявлена».

Молодые люди жаждали великого учения, единственного и четкого плана, специально ехали за границу «на поклон» к Герцену, и вот ответ:

«За собственным шумом и собственными речами добрые квартальные прав человеческих и Петры I свободы, равенства и братства долго не слыхали, что говоритгосударь-народ; потом рассердились за навуходоносорский материализм его… Однако и тут не спросили его, в чем дело».

«Манна не падает с неба, это детская сказка — она вырастает из почвы; вызывайте ее, умейте слушать, как растет трава, и не учите ее колосу, а помогите ему развиться, отстраните препятствия, вот все, что может сделать человек, и это за глаза довольно. Скромнее надо быть, полно воспитывать целые народы, полно кичиться просвещенным умом и абстрактным пониманием».

Великий утопист и мечтатель Роберт Оуэн, надеясь дожить до «общества по Оуэну», не дожил, но прожил 87 лет.

Герцен не надеялся дожить до общества по Герцену. И не дожил. Прожил 57 лет.

«Чему-нибудь послужим и мы. Войти в будущее, как элемент, не значит еще, что будущее исполнит наши идеалы».

Герцен актуален, пока люди не свободны. Он не дает им забыть, что внутреннее освобождение — главная гарантия того, что они не зря трудятся, что история не пойдет вспять. Александр Иванович Герцен ничего не обещает. И этим самым очень помогает жить.

«ИДЕТ КУДА-ТО…»