Скажи, что будешь помнить

Отец делает кому-то приглашающий жест рукой и начинает говорить в трубку. Потом дергает подбородком в сторону двери и взглядом предлагает мне выйти, но я не хочу выходить, пока не услышу ясный ответ на свой вопрос.

Справа ко мне подходит мама. Кладет руку мне на плечо, кивает в сторону двери, и на этот раз я следую за ней. Переступив порог и подождав, пока я выйду, она так осторожно закрывает за собой дверь, будто укладывает спать младенца.

– У твоего отца тяжелый, трудный день, и тебе не нужно мешать ему заниматься делами. Где ты была?

– В торговом центре. – Ложь слетает с языка на удивление легко. – В новостях говорили о нас с Эндрю. Это нужно прекратить.

– Что-нибудь купила? – спрашивает она.

– Нет. Хочу, чтобы папа объявил всем, что мы с Эндрю не встречаемся, что мы не пара.

– Репортеры приставали к тебе в торговом центре?

О боже! Мне хочется кричать от бессилия.

– Речь не о магазинах, мама. Я говорю обо мне и Эндрю.

Она вздыхает, как будто ей уже надоело меня слушать.

– Ты хочешь, чтобы папа сказал, что вы не встречаетесь.

Наконец-то.

– Да.

– Нет.

– Что?

– Как только твой отец даст ответ на любой, касающийся тебя вопрос, твоя личная жизнь тут же станет предметом обсуждений и спекуляций, что неприемлемо для нас.

– Они уже обсуждают мою личную жизнь. И раз уж так случилось, то пусть хотя бы ничего не выдумывают.

Мама оглядывает меня с головы до ног:

– Ты встречалась с мальчиком?

Я растерянно моргаю, потому что вопрос только что не сбивает меня с ног, и ответ очевиден – это громкое, неопровержимое «да». Пытаюсь ответить, солгать, но издаю лишь невнятный жалкий писк. Мама улыбается.

– Ты встречалась с мальчиком. Кто он?

– Я не встречалась с мальчиком.

Она поджимает губы:

– Тогда какая разница, что о тебе говорят в новостях?

– Это важно для меня. – Я прижимаю руку к груди. – Они говорят неправду.

– С медиа всегда так. Они берут частичку правды и переворачивают все, чтобы получилась история, которая поднимет их рейтинги. Иногда они так торопятся создать сенсацию, что довольствуются щепоткой правды.

– Но они лгут, – выдыхаю я. – Пишут неправду обо мне. Мама смотрит на меня печальными голубыми глазами и гладит по щеке.

– Понимаю, тебя это расстраивает, но если твой отец выскажется на этот счет, репортеры начнут охотиться за тобой. Наберись терпения. Сейчас в новостях и заголовках ты, но подожди, и рано или поздно тебя сменит кто-то еще. Вот так это работает.

Сглатываю подступивший к горлу комок:

– А если будет мальчик?

Мама убирает волосы мне за плечо:

– А он есть?

Я боюсь, что, если посмотрю на нее сейчас, она догадается о Дриксе, поэтому опускаю глаза и качаю головой.

– Но если бы был?

– Тогда ему пришлось бы набраться терпения и понять, что быть с особенной девушкой, такой, как ты, это совсем не то, что встречаться с другой.

Дрикс сказал, что у меня есть выбор, но на самом деле его нет. Я скована по рукам и ногам.

Хендрикс

Я сижу, развалившись, на сиденье, прислонившись виском к прохладному стеклу. Жара в августе стояла такая, что во мне не осталось, наверное, ни капли воды. Расслабленные мышцы отдыхают, но мозг наполовину проснулся. По радио играют «Fall Out Boy», и Эксл тихонько подпевает – наверное, чтобы не уснуть за рулем. От работы до дома час пути, и за последние десять часов я прибил столько кровельной дранки, что и не сосчитать. Мы оба устали, однако ж я еще не сплю.

Элль. Я жду Элль. Ее нет уже неделю. Сначала она с матерью ездила в Нью-Йорк за покупками, потом с отцом – в Вашингтон. Предполагалось, что они вернутся сегодня, но рейс постоянно откладывают из-за непогоды на Восточном побережье.

В руке у меня сотовый, и я жду, когда он завибрирует, извещая меня о том, что неделя без нее почти истекла. В голове и под кожей какой-то безумный шум и звон, и руки умоляют обнять ее. Неделя порознь – слишком долго.

Машина замедляет ход, и я открываю глаза. Эксл съезжает с автострады, а значит, мы уже почти дома. На всякий случай – а вдруг проспал? – проверяю телефон, но лишь убеждаюсь, что ничего не пропустил. Черт возьми, Элль, где же ты?

– Ничего? – спрашивает Эксл.

– Ничего.

– Ни от Элль, ни насчет прослушивания?

– Ни от нее, ни от них. – На этой неделе у меня было прослушивание в рамках набора в программу для юных исполнителей, и я запалил на все сто десять процентов. Сыграл на гитаре и на барабанах, и это было единственное в жизни, что я сделал безупречно. Теперь жду ответа.

– Значит, ты и Элль, – произносит Эксл с полувопросительной интонацией, и я растираю шею.

– Не начинай. – Брату она нравится, но он беспокоится за меня и имеет на то достаточно оснований. Мы – иллюстрация к понятию «обреченные», пример тех, кого называют «родившимися под несчастливой звездой», и так далее. Но я не готов отказаться от нее, и она, похоже, настроена так же в отношении меня.

– Я не о том, что ты думаешь, не кипятись. Хотя, раз уж ты начал, скажу: встречаться с дочкой губернатора без его согласия – глупо. Как и встречаться с ней с его согласия.

Тру ладонями лицо. Я устал, и сил на такие разговоры нет.

– Высади меня. Пойду домой пешком.