Скажи мяу, ведьма, или Дом проклятых кошек

Андреас привёз с собой небольшой сундук. Наблюдая через окно, как он превращает сарай в конюшню, Лара поморщилась. Больше всего её раздражало то, что врагу не требовалось заглядывать в книгу – он знал все заклинания наизусть.

Бывший кот отвязал лошадь от ограды и отвёл её в стойло.

– Вернуться в сарай ты больше не можешь, – с сочувствием каркнул Крэх.

– И не собиралась. Надоело по углам прятаться, – твёрдо сказала Лара. – В конце концов, это мой дом, а Андреас всего лишь наглый вор!

– Он идёт сюда.

– Чтоб его, проклятого, – проворчала Лара, скрываясь за портьерой.

– Вот и ты, старый разбойник, – услышала она секунду спустя.

Раздалось тревожное хлопанье крыльев.

– Не бойся, я тебя не накажу, – смилостивился Андреас, – но исключительно из уважения к твоим сединам. А покажешь, где Лара, – обращу в человека. Хочешь?

Лару за портьерой трясло на грани обморока.

– Нет уж, уволь! – каркнул ворон, хоть и знал, что Андреас его карканье не поймёт.

Снова захлопали крылья. Стукнула дверь.

Выждав минуту, Лара высунула нос из своего укрытия, но дверь спальни опять заскрипела. Пришлось вернуться назад.

«Видно, котяра переоделся и теперь спускается вниз».

Услышав разговор в гостиной, она воровато подбежала к лестнице. Чуткий нос уловил запах табака.

– Это что такое? – донёсся до Лары заинтригованный голос Козетты.

– Трубка с табаком, – объяснил Андреас. – Её надо курить.

– Дай попробовать.

– Бери.

Не прошло и минуты, как Козетта хрипло закашлялась.

– Гляди не переусердствуй, а то молоко будет горчить, – съязвил Андреас.

– И не стыдно тебе? – пробасила та. – Дай сюда! А ты себе другую трубку достанешь.

– Угощайся. Я целый набор купил.

Козетта шумно выдохнула и заговорила:

– Я вот чего не пойму. По звериным годам мы с тобою ровесники, а выглядишь ты немногим старше Лары. Как такое может быть?

– Это, наверное, оттого, что у тебя жизнь тяжёлая была, а мы, коты, – народ привольный.

«Как же, привольный», – с сомнением подумала Лара и крадучись побежала на третий этаж к одной из гостевых комнат.

И тут обнаружилась крайняя неприятность – если прежде все двери распахивал ворон, схватившись лапами за ручку, то теперь ей предстояло открыть дверь самой. А как её откроешь, если она открывается наружу, и толкнуть её нельзя?

«Самое обидное, что даже ругать некого. Ведь сама же, сама наколдовала позавчера эти треклятые двери!»

Лестница этажом ниже отозвалась знакомыми шагами.

«Не дай бог он решит подняться сюда!»

В отчаянии Лара поставила лапу между дверью и косяком и, выпустив когти, просунула их в щель так глубоко, как могла. Зацепив когтями дверь, Лара начала с усилием тянуть её на себя – та сдвинулась, но тяжело и медленно. Пришлось изловчиться, протиснуть в расширенную щель всю лапу и ухватиться за край двери, не переставая подтягивать её к себе.

«Хоть бы лапу не прищемить!»

Дверь поддалась – и Лара наконец проникла в комнату. Оглядев своё временное пристанище, она проверила, все ли пострадавшие когти на месте.

– А давай устроим здесь наш штаб?

Лара выгнулась от испуга и встала боком, готовая обороняться, хвост при этом распушился сам собой. Только увидев на пороге ворона, она пришла в себя. Хвост сдержанно собрался.

– Не подлетай так внезапно, пожалуйста!

– Слыхала, чего он мне предлагал?

– Слыхала, и у меня от страха чуть ноги не отнялись, – призналась Лара.

– Почему?

– Потому что я бы на твоём месте согласилась.

– А я на своё место не жалуюсь, – самодовольно каркнул ворон.

– Спасибо тебе, Крэх. Когда со мной случилась беда, я и не надеялась, что найду в этом доме союзника.

Тот торопливо отвёл глаза.

– Нам лучше меньше говорить, когда он дома. Спрячься под кровать. Я завтра к тебе прилечу.

Отныне в особняке жил мужчина, бывший раньше котом; женщина, бывшая раньше козой; мальчик, бывший раньше козлёнком, и кошка, бывшая раньше человеком. Иногда залетал старый ворон, бывший раньше… молодым.

Чтобы её не нашли, Лара ночевала в разных комнатах на третьем и четвёртом этажах. Питалась тем, что приносил Крэх, а также остатками обильных трапез Андреаса и Козетты, если осмеливалась добраться до столовой.

Каждый день Лара делала множество открытий. Во-первых, её когти часто застревали в шторах и коврах. Чтобы высвободиться, ей приходилось сосредоточенно втягивать крючья в себя. Это было благоразумнее, чем вырывать их, рискуя оставить в ткани половину когтей, но требовало такого непривычного напряжения фаланг, что она обходила стороной все так некстати наколдованные шторы и ковры.

Во-вторых, оказалось, что можно спускаться даже с порядочной высоты, если, скользя по вертикальной поверхности, полпути проехать на собственных лапах, а потом спрыгнуть вниз, достигнув безопасного расстояния до пола.