Скажи «нет»

Я уже хотела ответить, как вдруг поняла, что Катя не спрашивала, а утверждала. Откуда она знает? Так. Стоп!

— Ты виделась с Сашей?

— Да. Он принёс мне документы, и мы разговорились.

— Когда?

— Вчера. Спасибо.

— За что?

— Что поговорила. Саша, правда, был очень расстроен, но…

— Он должен был узнать, что у меня к нему ничего нет. Боль пройдет и чувства тоже. Ну так, он нашёл причину твоих финансовых проблем?

— Да, нашёл. Но это ещё не всё, что я хотела тебе рассказать.

— Тогда говори, — я закусила губу, напряженно сдвинула брови, не понимая, к чему она клонит.

— Мы сначала разговаривали, потом немного выпили и…

Понимание пришло моментально.

— Вы что, переспали?

Катя кивнула, я закрыла рот ладонью, чтобы скрыть раскрывшуюся челюсть.

— Да ладно?

Подруга покраснела, опустив голову, словно нашкодивший ребёнок.

— И-и-и-и как?

— Что как? Ты ведь мне не рассказываешь, как у вас там с Владом! — Катя встрепенулась. Лучшее средство защиты — нападение, уж я-то знаю.

Я рассмеялась. Может она и злилась, но выглядела при этом очень смешно.

— Не кипятись, а то скоро пар из ушей повалит.

— Тебе смешно? — Катя хлопает ресницами, смотря на меня удивленными глазами.

— Прости, — извиняюсь я, но продолжаю смеяться.

— Тут нет ничего смешного! — рычит моя подруга, а я понимаю, что никогда не видела её в таком состоянии. — Он ушел.

— В каком смысле? — Смех как рукой сняло.

— В прямом! — Катя ударила рукой по столу. — Утром собрался и ушёл. Сказал, что был пьян и расстроен, и больше это не повторится.

— Прям так и сказал? — Моя челюсть валялась уже у дверей. Мне не верилось, что Верхов мог так сказать.

— Да, прям так и сказал.

— А ты что?

— А что я могла ему ответить? — Катя всплеснула руками. — Он ушёл, я закрыла за ним дверь. И вот теперь сижу и грызу себя.

— Фуф, ну и дела, — выдохнула я, а затем так сильно разозлилась. — Да как он посмел вообще сделать такое? Подумаешь, расстроен он был! И что? Кто давал ему право спать с девушкой, а потом вот так уходить?

— Тише, — проскрипела Катя. Мы поменялись с ней ролями. — Он ведь не насиловал меня. Я сама хотела и активно участвовала в процессе. И я должна была предугадать, что так оно случится утром. Знала же, что я ему не нравлюсь.

— Мне всё равно это не нравится!

— Мне тоже. Но что сделано, то сделано. — Она понуро опустила плечи.

— И что ты теперь будешь делать?

— А что мне остаётся? — горько усмехается. — Жить дальше, что ж ещё?

* * *

— Здравствуйте, Мина Максимовна, — приветствует меня секретарь на входе. Она знает меня в лицо — это её работа. Я лишь киваю в ответ.

Мама лежит в очень известной клинике нашей страны. Здесь работают самые лучшие специалисты, все кабинеты оборудованы по последнему слову медицинской техники, добавьте ко всему этому название «частная» — отсюда и заоблачные счета за лечение.

Я прохожу по коридору. Чем ближе я к заветной палате, тем сильнее мои ноги наливаются свинцом. Три последних шага я делаю, прилагая неимоверное усилие.

Мама не одна: рядом с неё сидит девушка с книгой в руках. На ней халат медсестры, светлые волосы уложены в косу на бок.

— Вы кто? — резко спрашиваю я, останавливаясь в дверном проёме.

— О, — она подскакивает на месте, — я… Я, эм, сиделка. А вы?

— Дочь, — киваю я.

— Ох, вы, должно быть, Мина Максимовна!

— Да. Кто вас нанял?

— Клиника.

Глаза сиделки забегали. Она смотрела на меня словно затравленный зверёк. Что происходит в её голове?

— Сама клиника? — Вскидываю брови. — Но для чего?

Девушка побледнела. Неужели так напугал мой вопрос?

— Вам лучше спросить лечащего врача.

— Обязательно, — высокомерно заявляю я, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

Я не стала подходить к маме, решив сначала разобраться в происходящем. Лечащего врача звали Владимир Петрович Охлин. Он очень известный реаниматолог. Мне очень повезло, что у него не было приёма в данный момент, хотя меня это вряд ли бы остановило.

— Почему рядом с мамой сиделка? — достаточно грубо спрашиваю я, ворвавшись в его кабинет, без предварительного стука и не поздоровавшись.

— Присядьте, Мина Максимовна, — он даже не удивился. На его лице не дрогнул ни единый мускул — вот что значит стрессоустойчивость.

— Я не хочу садиться, я хочу узнать, почему рядом с ней сиделка? — Я словно выплёвываю каждое слово отдельно. Дико бесит, когда меня ни во что не ставят. — Почему я об этом не знала?

— Мина Максимовна, ваш отец в курсе…

— А мне плевать, знает ли он! Я спрашиваю, почему не знаю я?

— Хотите, я попрошу для вас успокоительное?

— Вы что, издеваетесь? — уже практически рычу я. — Просто ответьте на мой вопрос!

Я прошагала к его столу, с грохотом положила ладони на полированную поверхность.

— Ваш отец не хотел, чтобы вы знали.

— Знала о чём? — Внутри меня всё клокочет. Я стискиваю зубы, чтобы не закатить скандал.

— Её состояние нестабильно. — Владимир Петрович стиснул пальцы, печально взглянув на меня.

— Нестабильно? — растерянно повторила я. — Что значит — нестабильно?

Моя губа задёргалась, следом за ней руки. Я больше не упиралась в стол.

Маме хуже. Как это может быть? Я опустилась на стул, благо он стоял позади меня, иначе я бы упала.