Мина заскакивает в одну из машин, стоявших в гараже. Я думал, что она не умеет водить, раз всё время ездит с водителем, но, видимо, я в сотый раз ошибся.
Я ничего не мог сделать, чтобы успокоить её, так как не знал, что случилось. В том, что произошло что-то ужасное, я не сомневался.
Она нажимает на газ, и машина дергается, рванув с места. Я пулей влетаю в свою машину, чтобы последовать за ней. Мина едет очень быстро, не сбавляя скорость на поворотах. Я проклинаю себя за то, что не удержал её. Всё это слишком опасно. Мина вряд ли сейчас себя контролирует.
Что б меня!
Мы выезжаем за пределы города, мчимся по трассе. Я не понимаю, куда она направляется. Эта дорога мне не знакома. Спустя полчаса мы подъезжаем к зданию с высокими воротами.
Я не успеваю выдохнуть. Мина не пострадала. Она выскакивает из машины, что-то кричит охраннику, стоявшему в воротах. Он кивает ей, открывая железную калитку. Я выбегаю из машины, оказываюсь возле них как раз в тот момент, когда Мина проскальзывает внутрь и исчезает.
— Вы кто? — спрашивает охранник.
— Я её муж!
Охранник не препятствует, хотя даже если бы он возмутился, я бы наплевал на это.
Я уже не вижу Мину, но понимаю, что она, скорее всего, направилась в это здание, больше похожее на больницу.
Стоп! Больница!
И вот тут мне реально становится страшно. Озноб проходит по всему моему телу, заставляя содрогнуться.
Только не это!
— Где палата Жемчуговой? — спрашиваю я у секретаря на входе, понимая, что не знаю, как зовут маму Мины.
— Вы кто? — насторожилась она.
— Муж, — кидаю я.
— Мины Максимовны? — подозрительно спрашивает секретарь.
— Да.
— Там, — она указывает в конец коридора, — направо.
Но я уже и так понимаю, где эта палата, потому что слышу крик Мины. Я устремляюсь туда, не оглядываясь и не смотря по сторонам.
Я прихожу в себя, только войдя в палату. Словно я отключилась после того, как услышала в телефоне четыре самых ужасных слова в моей жизни.
—
Я даже не помню, как добралась до больницы. Вот я стою перед Владом, мне становится плохо, звонок, щелчок, и я здесь.
В палате только отец. Он стоит перед окном и смотрит вдаль. Кровать пуста так же, как и моя душа сейчас. Я опустошена.
— Где она? — выдыхаю я шёпотом. — Где?
— Мина? — отец оборачивается.
— Где она? — уже громче спрашиваю. — Куда её увезли? Зачем её увезли?
— Мина, успокойся! — строго говорит отец, но мне плевать, что он там говорит. — Ты должна взять себя в руки!
— Это ведь неправда, — бормочу я себе под нос. — Он ошибся. Моя мама жива. Её просто… просто увезли на процедуры.
— Мина! — одёргивает меня отец, шагнув ко мне.
— Нет! — резко вскрикиваю я, отчего отец дергается назад. — Нет! Этого не может быть! Нет!
Слышу топот, но не оборачиваюсь.
— Мина? — зовёт меня такой знакомый голос.
Влад. Он здесь?
Но я не оборачиваюсь, чтобы убедиться в этом. Сейчас внутри меня всё клокочет. Я готова рвать и метать. В груди адское пекло. Оно жжёт моё сердце, превращая его в угли.
— Что ты здесь делаешь? — рычу я на отца. — Что ты здесь забыл?
— Мина, не устраивай спектакль. — Отец смотрит на Влада, стоявшего позади меня.
— Зачем ты пришёл? — не унимаюсь я. — Пришёл, чтобы убедиться, да? Пришёл, чтобы обрадоваться, что больше не придётся тратиться?
— Не говори ерунды! — злится он.
— Это ты! Это ты во всём виноват! Это всё ты!
— Мина! — предупреждающе рыкает отец, но мне всё равно.
Влад обходит меня, встает чуть в стороне. Он ничего не говорит, просто молча наблюдает.
— Ты сказал, что если я сделаю это, то она будет жить! Ты сказал, что если я выйду замуж, то она… она будет жить! Ты соврал мне! Ты обманул меня! Ты лжец, вот ты кто! Ты знал, что ей стало хуже! — Слова льются из меня, словно кровь из глубокой раны. — Ты знал, что она либо очнётся, либо умрёт! Поэтому хотел перестраховаться! Ты заставил меня выйти замуж, ты хотел, чтобы я родила заложника! Ты хотел продолжать контролировать меня!
Меня уже невозможно остановить. Это всё копилось во мне столько лет, чтобы рвануть изнутри, словно гейзер из жерла вулкана.
Влад делает попытку обнять меня, но я шарахаюсь, продолжая выкрикивать обвинения в адрес отца. Голова кружится, к горлу то и дело подступает рвота, но я кусаю губы, чувствуя солёный привкус слёз, что ручьем текут из глаз.
— Ты обещал! Я ненавижу тебя! Ненавижу! Это ты виноват, что она умерла! Это твоя вина!
Для отца эти слова, видимо, стали последней каплей. Он ринулся на меня, замахнувшись рукой.
— Только тронь! — вмешивается Влад, вставая передо мной, чтобы загородить собой от отца. — Только тронь её, и на тебе живого места не останется!