Скажи пчелам, что меня больше нет

За свою недолгую жизнь Мэнди повидала немало уборных, так что ее ничто не смутило. Когда Роджер открыл дверь, огромный паук свалился откуда-то сверху и повис на тонкой паутинке, качаясь из стороны в сторону у него перед лицом. От неожиданности отец и дочь вскрикнули — точнее, Мэнди завизжала, а Роджер издал более подобающий мужчине хриплый возглас.

В предрассветной тьме паук напоминал черный клубок с ножками и от этого казался еще страшнее. Встревоженный их криками, он торопливо пополз вверх по паутинке и затаился в своем привычном убежище.

— Я туда не пойду! — заявила Мэнди, прижавшись к отцовской ноге.

Роджер вполне разделял дочкины чувства, но вести ее в кусты было еще опаснее: во-первых, там могли таиться другие (возможно, более крупные) пауки, а также змеи, летучие мыши и неизвестные хищники, которые предпочитают охотиться в рассветных сумерках. Например, пумы… Эйдан Маккаллум накануне рассказал занимательную историю о встрече с пумой на пути в уборную. В эту самую.

— Не бойся, малышка. — Роджер взял дочку на руки. — Паук убежал. Он и сам нас боится, так что больше сюда не сунется.

— Мне страшно!

— Знаю, моя хорошая. Не волнуйся, даже если он вернется, я его убью.

— Из ружья? — с надеждой спросила она.

— Конечно, — твердо сказал он, прижимая Мэнди к груди. И нырнул внутрь, запоздало вспомнив рассказ Клэр: как-то ей пришлось выгонять из уборной притаившуюся на сиденье гремучую змею.

К счастью, все обошлось — если не считать, что Мэнди чуть не провалилась в выгребную яму, когда он немного ослабил хватку, чтобы подтереть ей попку сухим кукурузным початком.

Слегка вспотев, несмотря на утреннюю прохладу, он вернулся в дом. Пока их не было, все без исключения Хиггинсы, а также Джем с Жерменом, успели встать.

Эми Хиггинс удивленно моргнула, услышав, что Брианна отправилась на охоту. Потом он добавил, что с ней отец, и изумленное выражение сменилось понимающим кивком. Роджер внутренне улыбнулся. Отрадно видеть, что Хозяин по-прежнему пользуется непререкаемым авторитетом у обитателей Риджа — даже после длительного отсутствия; Клэр вчера сказала, что они с Джейми и сами вернулись лишь около месяца назад.

— Много здесь появилось новых поселенцев, с тех пор как мы уехали? — спросил он у Бобби, который сидел рядом на скамье, держа в руках тарелку каши.

— Уйма! — закивал Бобби. — Семей двадцать, не меньше. Хотите молока с медом, преподобный? — Он любезно подвинул гостю горшочек меда. По суровой шотландской традиции кашу приправляли солью, но Бобби был англичанином, и в виде исключения ему дозволялось подслащать свой завтрак. — Ой, совсем забыл спросить: вы все еще пастор?

Клэр вчера тоже об этом спрашивала, однако вопрос снова застал его врасплох.

— Да, — подтвердил он и налил из кувшина молока. Сердце забилось от волнения.

Роджер и правда им был. Хотя и не вполне на законных основаниях. Конечно, он целый год проводил в Ридже крестины, венчания и похороны, а также читал проповеди и выполнял прочие обязанности пресвитерианского священника. Так что местные жители по праву считали его таковым. Однако он не проходил официального обряда рукоположения. По крайней мере, пока.

— Возможно, я зайду к новым поселенцам, — бросил он невзначай. — Не знаешь, они католики? Или другого вероисповедания?

Вопрос был риторическим: все обитатели Риджа прекрасно знали и не стеснялись обсуждать религиозные предпочтения соседей, хотя и не всегда в открытую.

Эми поставила перед гостем оловянную кружку с цикорием и со вздохом облегчения села, намереваясь позавтракать традиционной соленой кашей.

— Пятнадцать семей католиков, — начала она перечислять. — Двенадцать из них — пресвитерианцы, три — методисты «Голубого света». Остерегайтесь этих людей, преподобный!.. Хмм… Еще вроде парочка англиканцев… Орри!

Эми вскочила, чтобы предотвратить катастрофу: шестилетний Орри, пыхтя, поднял над головой полный ночной горшок, собираясь опорожнить его на Джема. Тот полусонно моргал, сидя со скрещенными ногами перед очагом с ботинком в руке.

Вздрогнув от материнского крика, Орри выронил горшок на только что разгоревшиеся дрова — к счастью, зловонное содержимое почти не задело Джема — и выскочил за дверь. Мать бросилась вдогонку, захватив метлу. Вскоре вдалеке послышались разъяренные крики на гэльском и испуганный визг.

Джем, который терпеть не мог ранние пробуждения, посмотрел на оскверненный очаг, наморщил нос и поднялся. Затем медленно побрел к столу и, зевая, уселся рядом с отцом.

Все ошарашенно молчали. Неожиданно в камине треснуло бревно и — как финальный аккорд — из грязного месива вылетел сноп искр.

Роджер деликатно кашлянул.

— Человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх[5].

Бобби нехотя оторвался от созерцания очага и посмотрел на Роджера. Его глаза покраснели от дыма, клеймо в виде буквы «У» на щеке казалось белым в рассветном полумраке.

— Отлично сказано, святой отец! Добро пожаловать домой.

* * *